Добытчик (СИ)

"Спокойно", — я отправил псу мысленный посыл, и он замер без движения.

Тем временем трап закрепили. По нему спустился один из матросов, а за ним последовали остальные.

Как только я оказался на берегу, сразу попал в стальные объятья Еременко.

— Здорово, Саня!, — в голосе генерала была явная радость. — А ты заматерел, гляжу! Это правильно! Солидности прибавилось!

Он отпустил меня и, тоже улыбаясь, я ответил:

— Здравствуй, Иваныч. Хорошо, что в наши края вырвался. Мы рады.

— Ты за себя говори, — Еременко покосился на Семенова и нахмурился: — Не все мне здесь рады. Далеко не все.

Саня Семенов отреагировал на слова министра тяжелым вздохом и молчанием. Видимо, его дела гораздо хуже, чем я предполагал. Но это ничего. Еременко не тиран какой-нибудь. Наорать может, однако снимать Семенова с должности и лишать его феода, скорее всего, не станет.

— Пойдем, боевой товарищ, — Еременко хлопнул меня по плечу. — Нам есть о чем поговорить, давно не виделись.

Мы пошли по причалу, и я на ходу подмигнул Семенову — не дрейфь, Саня, все наладится и слово за тебя, если понадобится, замолвлю. На что Семенов только равнодушно пожал плечами.

Обосновались в одной из штабных комнат. Адъютант генерала, молодой лейтенант, который наслушался героических баек о похождениях графа Мечникова и смотрел на меня, словно на героя, принес электрочайник и удалился. Завязалась беседа, и мы разговаривали, словно в старые добрые времена, когда я перешел в ОДР при ГБ и Еременко часто бывал у меня дома. Ну или я у него. И хотя с тех пор минуло несколько лет, в наших отношениях ничего не изменилось. Свободно, не опасаясь, что нас подслушивают, мы говорили на разные темы.

Сначала, конечно, о семье, о женах и детях, моих и его. Потом коснулись изменений в империи. Далее затронули тему колонизации Пиренейского полуострова, перспектив развития дальних владений и наших контактов с другими анклавами. Однако это было прелюдией, и я постоянно ожидал, что Еременко вот-вот перейдет к конкретике и поставит задачи на ближайшие годы. Но он не торопился и по-настоящему серьезные темы были затронуты, когда я уже подустал и немного расслабился…

— Обстановка, Саня, в Черномории не простая, — генерал поджал губы и включил электрочайник. — Несмотря на наши успехи, проблем много. Гораздо больше, чем ожидали Симаковы и мы, их верные сторонники.

— Какие именно проблемы, Иваныч?

— Ты человек не глупый, даже издалека многое видишь. Но я поясню.

Во-первых, наше богатство, благосостояние, темпы развития и уровень жизни населения, вызывают зависть у соседей. Персы, хоть и потерпели поражение на Кавказе, все еще весьма многочисленны и если мы дадим слабину, снова попытаются перевалить через горы и выйти в Ставрополье. Средиземноморцы, само собой, тоже готовы ударить, но пока соблюдают мирный договор и держат нейтралитет, хотя есть информация, что они активно общаются с нашими олигархами. Турки — наши союзники, пока есть угроза со стороны Альянса, но османы в любой момент могут нас предать. Православные крестоносцы и прочие анклавы. Они боятся нас, а страх порождает ненависть и желание навредить конкуренту, то есть нам.

Во-вторых, наше общество по-прежнему расколото на кланы, фракции и общины. Симаковы пытаются спаять Черноморию в монолит, но сделать это трудно. Олигархи держатся за свои привилегии, а жестко на них надавить не выходит, ибо большая часть производственных и экономических мощностей Черномории в руках промышленных и торговых семей. Одного прижмешь, и за него сразу заступаются остальные. Горцев в империю приняли, решились пойти на такой шаг. А они все равно чужаки, по образу жизни и менталитету, между собой грызутся, кровь льют, а потом в столицу жалобщиков посылают. Но, что хуже всего, у нас зарождается оппозиция из интеллигенции. Люди искусства и науки, с примыкающими к ним чиновниками, как правило, никогда не видели, что такое война и не до конца понимают, что происходит за границами Черномории. Поэтому начинают требовать гуманного отношения к дикарям, критикуют императора и готовят законопроект об отмене рабства. Дураки и чистоплюи. Надо брать их в ежовые рукавицы, под жесткий контроль. Однако император пока не решается. Все-таки самые лучшие мозги государства, ученые, журналисты, литераторы, телеведущие, инженеры и управленцы. Им дали хорошую жизнь, обеспечили безопасность и создали все условия для работы. А они перестали это ценить, и чем дальше, тем больше наглеют.