Дочь часовщика

— Все договоры отменяются.

— Ходят слухи, что тебя вчера чуть не убил бродяга.

— Его поймали.

— Тебе опасно тут оставаться! Прошу, вернись домой. Я заплачу долги твоего отца. Мы поженимся, и все будет хорошо.

— Нет. Мне хорошо тут.

— Не верю, не верю! — скорбно покачал головой Лео. — Майя, я готов ждать тебя год. Вайс сказал, полковник потом заплатит тебе хорошие деньги. Отличное будет приданое! Я даже готов закрыть глаза на двусмысленность твоего положения. Конечно, за тобой присматривает его матушка, но все же… Подумай, кто потом захочет иметь с тобой дело, после того как ты проживешь тут год с Железным Полковником!

— Тебя это не касается.

Я роняла слова, задыхаясь от кислого запаха его одеколона, и только и мечтала, как бы поскорей отделаться от несостоявшегося жениха. Но Лео не отставал.

Ни с того ни с сего он рухнул на колени, схватил меня за руку и прижал ее к своей костлявой груди.

— Я люблю тебя, Майя! Ты моя принцесса, мое золотце! Я буду приезжать к тебе. Я не отступлюсь! Я сделаю тебя своей!

Его театральная выходка застала меня врасплох. Я попыталась освободиться, но Лео не отпускал. Он быстро поднялся и попытался второй рукой обхватить меня за талию. Я приготовилась отбиваться, ударить его, если потребуется, но тут пришла помощь.

Сначала раздался страшный рык, потом гулкий лай с металлическим оттенком, и Лео отскочил как ошпаренный.

— Дьявол! — выругался он, и заискивающе заговорил. — Тихо, собачка, тихо! Ай, плохой мальчик, плохой!

Он шутливо погрозил Керберу пальцем. Пес оскалил медвежьи клыки и прижал уши. Он не любил фамильярностей.

— Лео, уходи-ка ты подобру-поздорову, — предупредила я. — Кербер получил приказ гнать пришлых из поместья.

Лео чертыхнулся, сплюнул, отскочил, крикнув напоследок: «Я еще вернусь!» и быстро пошел прочь, к воротам, где стояла его коляска. Кербер несколько раз гавкнул вслед, и Лео не выдержал: сорвался на бег. Он мчался к воротам, вихляя тощим задом, и я рассмеялась.

— Молодец, Кербер! Так его! — сказала я мстительно.

Пес гавкнул, помотал хвостом, отбежал в сторону, повернулся и гавкнул еще раз. Он звал меня за собой.

— Куда? — удивилась я.

Кербер глянул укоризненно и побежал к домику садовника возле оранжереи.

— Ладно, давай погуляем, — вздохнула я и пошла следом.

— Ну, и что ты от меня хочешь? — вопрошала я. — Поиграть? С белкой? Или нашел что-то интересное?

Кербер забежал за сарайчик с инструментами, встал, задрал голову и победно гавкнул, что, видимо, означало: «Вот. Полюбуйся».

— Майя! — позвал откуда-то сверху свистящий шепот. — Прогони псину!

Над крышей показалась растрепанная голова с двумя косицами.

— Рита! — удивилась я. — Ты что тут делаешь? Зачем забралась на крышу?

— К тебе приехала. Незаметно прицепилась к задку коляски Цингера и приехала. Хотела найти садовника, чтобы он тебя позвал, но появилась эта псина и стала лаять. Я залезла сюда. Он убежал. Думала, хозяев переполошит, а он тебя привел. Умная сволочь.

— Спускайся. Он не тронет, — я настороженно глянула на Кербера, так как не была уверена в том, что он «не тронет». Кербер со скучающим видом отошел к стене и улегся в теньке.

Рита ловко перемахнула через край крыши, повисла, дрыгая ногами, потом свалилась на землю. Встала, отряхнула юбку и шутливо отдала честь.

— Пойдем в дом. Выпьем чаю, найдем в кухне что-нибудь вкусное.

— Нет, — мотнула головой Рита. — Не хочу. Вдруг полковник увидит…

— Он не будет ругаться, — я попробовала успокоить ее. — Он разрешит.

— Нет. Давай лучше погуляем. Чего я там не видела, в этом замке!

Настаивать я не стала: действительно, неизвестно, что скажет хозяин дома, если увидит у себя в гостях сестру браконьера. Которая была у него отнюдь не на хорошем счету.

Мы не спеша побрели по дорожке, потом свернули на тропу к лужайке. Кербер поднялся и шел за нами на почтительном расстоянии.

После сырости замка здесь, на залитой солнцем траве, было приятно и жарко. Если не обращать внимания на запустение. И не смотреть на темную громаду замка. Он возвышался над нами, как мрачный страж. Когда мы пересекали острые тени от его башенок, по коже пробегал холодок. Рита исподлобья рассматривала одичавшие клумбы, замшелые стены, остатки каменной изгороди, сквозь которую пробивалась сорная трава, и отпускала неодобрительные замечания.

Я понимала, что она чувствует себя неуютно. Вид у девчонки был взъерошенный, обгорелый нос облез, под правым глазом появился свежий синяк. Да и меня, признаться, смущала ее компания. Тревожило чувство вины. Перед Ритой ли, за то, что у меня все устроилось относительно хорошо, или перед полковником, который не одобрял моих знакомств — я не знала.

— Ишь ты, — бормотала Рита. — Богато живет наместник. Но скупердяй, поди? Чего тут все заросло? Смотри, там, в канаве — дохлая птица. У нас в саду и то больше порядка. Он тебя не обижает?

— Нет, Рита. Мне тут хорошо, — уверила я. — Полковник не такой уж злой человек.

Рита насмешливо присвистнула.