Дочь фаворита Елизаветы

Фаворит, как этого и требовал трагизм сцены, упал в ноженьки перед Государыней-Матушкой и попросил прощение, что не позаботился о дочери. Так ведь не знал же! Тайно родила вертихвостка, назло. А дальше через дальнего родственника-купчину в Польшу перебралась, вот там-то её брат-Саша и отыскал. Случайно отыскал, яки пёс, радея за отчизну! Подлые староверы хотели её нехристю сделать! Или может даже в жертву принести, кто же их нехристей знает?

Предстала Наташа перед Елизаветой Петровной, пару заученных реплик пролепетала. Царице этот вдохновенный сплав Золушки и Отверженных понравился, да так, что вышла она из царских покоев обладательницей десяти деревенек, записанных, пока, на Фаворита. И Графиней будущей. Ибо "под дочь" Царица своего молодого кавалера всё же титулом наградила, и не каких речей супротив и слушать не стала!

А что же наш Михайло Васильевич, не выпытывал ли снова Наталью Игоревн… тьфу ты, уже Ивановну? Не искал ли в описаниях подвигов "Подводной Братвы" очередных тайн мироздания? Нет не искал. А почему, спросите Вы? Али небрежение к тайнам науки у него проснулось? Или голова от успехов закружилась? Да помилуйте, времени нет!

На нём же теперь и заместительство в Петербургской Академии, и Московская на руках, и за новым предприятием пригляд нужен, и за фабрикой в Канорском уезде… Да поспать некогда! Да ещё прототип машины паровой, подсоединили к колёсам гребным и, вчера, испытали. И вертятся же! Так что сегодня высокая комиссия в составе Императрицы, Воронцова, Бестужева и Шуваловых, осталась довольна. Ломоносов расстарался, рисунки предоставил боевых кораблей невиданной доселе маневренности. Пятьдесят пушек с одного борта, пятьдесят с другого. Залп, разворот на месте, залп, и так, пока не кончиться порох…

Вице-канцлер радовался, императрица, хоть ей и объяснили заранее, что она увидит, тоже. Шуваловы были на предварительной ночной демонстрации, и лишь улыбались красноречию Академика. Лишь Бестужев был угрюм. Нет, за Россию он радовался, но перед поездкой ему дали прочесть "дело Зубарева"… Теперь он понял смысл, скрытый и явный. Мол, не дай-то бог тебе, пёс наш верный, об этой новинке своим любимым Англичанам раньше времени растрепать.

И точно, как только подумал он об этом, тут же Елизавета и высказала это им обеим, слово в слово почти. Только канцлеру его горячую любовь к Англии припомнили, а Воронцову и Шуваловым к Франции. После пошли клятвы, да ни когда, мол, да чтобы мы, да ни в жисть… Потом последовал более конструктивный диспут, окончанием которого явились слова Императрицы, позже забитые в скрижали истории перьями не одного придворного борзописца: "Не стоит хвастаться игрушками, когда голос пушек для противника более доходчив!"

Решено было строить три корабля, довольно медленных, класса река-море, а, пока, молчать. Как выяснилось позже, первым проболтался Воронцов, "Иуда Паскудович"… Пару раз в подпитии слово "пароход" вылетело, а его обратно не вернёшь! Зашевелились англичане, но вяло, и лишь за неделю до пуска на воду узнали, что там русские намудрили. Вильямс сильно пенял Бестужеву, что не "проинформировал". Спокойные же воды Балтики встретили "Грозу", "Ветер" и "Бурю" хорошо, как старых знакомых.

Надо, всё же, отдать должное Елизавете Петровне. По своему самомнению и полному морскому невежеству ей удалось избежать ошибок английских адмиралов нашего мира, которые вначале "века пара" упорно пытались скрестить пароход с парусником. Ломоносов же, сам в прошлом корабел, был более учённым, и рассматривал первые русские паровые линкоры более как эксперимент. Так что век пара начался после спуска на воду "трёх стихий" сразу, потеснив парусники и скинув их с пьедестала.

Ну а итогом тайной вечери в новой Мастерской Академика стало то, что Фридриха надо при первом удобном случае "опустить". Воронцов тут же порывался на белого коня и с шашкой наголо на Берлин… Но Ломоносов покорнейше его отговорил, сославшись на то, что там живёт его учитель. Елизавета же заметила, что если с Пруссией воевать придётся, то не сожжем, так разграбим, но твёрдо пообещала Учителю Ломоносова стоимость имущества возместить!

А во дворце на Невском в это время радовалась Наташа, наконец-то нашедшая себе достойную подругу для игр и шалостей. Прислугу она расшевелить в достаточной степени не сумела, её сразу же после шалостей "ставили к стенке". И пороли, пороли… Какое тут возможно равноправие? А тут возможная Петрова внучка, как такую пороть? Во всяком случае даже Степан Федотович старался "не замечать" и, так как не заметил, "не реагировать".

Так что этот тандем быстро распоясался, страх потерял вконец и был бит. Сию почётную обязанность, согласно статусу, доверили только супруге Михайло Васильевича. Нашлёпала он подруг хорошо, так как шалость того требовала. То что Наташа "как бы не виновата" и переняла это в нашем времени у своих подружек в расчёты принято не было, как не "пришитое к делу" и не существенное.