Дочь фаворита Елизаветы

Живые деньги, платимые в трактирах за продукты пиво и мёды, давали реальные послабления многим. Разумеется, часть товара была "левой" и не учтённой, но часто помещики закрывали на это глаза. Споры, по началу, вызывало то, что крепостных молодок использовали, как представительниц древнейшей профессии. Но бежать было легко, так что скоро все "работницы" так же перешли на одиннадцатилетний контракт "с перспективой".

Через месяц после выхода "трактирного" указа, помещиками были выданы десяток "подстрекателей". Их допросили "не спеша" и "со вкусом", троих самых информированных представили перед очи императрицы, Бестужева и Воронцова. И Канцлер и Вице-канцлер к тому времени уже "ели из рук" у Великой Княгини. Подчиняться Шуваловым напрямую для них было "западло", но "опосредованно" шестерить они были готовы. Бестужев, видя, что его протеже, Екатерине, четыре графа дают реальную власть, подчинился без вопросов. Воронцов же, будучи в абсолютном меньшинстве, крысятничать не смел.

Зачем же в этот раз понадобилось Графам согласие канцлеров? Разделить ответственность захотелось? Возможно. Ведь то, что после исповеди трёх шпионов, озвучила за них Екатерина, было объявлением неприкрытой экономической войны. 20 % таможенный сбор поступающего в Россию иностранного вина и табака! А ведь до этого иностранные напитки и табак не подчинялись налогам! Но… О старых договорах предлагалось "забыть", девять паровых "стихий" уже бороздили моря, и ещё три были на подходе. Четыре "малых" ракетных шаланды были, где волоком, где по рекам, доставлены в Каспийское море.

Яицкое казачье войско, то же с начала заволновалось, наслушавшись разных глупостей от иностранных эмиссаров, задобрили просто. Ему было позволено добывать у себя и продавать по всей империи икру, не подчиняясь астраханскому откупу. А уж когда замаячила перспектива "пощипать Персию" тут уж все обиды были забыты, а все смутьяны выданы.

Появились пароходики и на русских реках. На век раньше, чем в нашем времени, были они маломощные, но позволяли за навигацию сделать вдвое больше, чем самые лучшие артели бурлаков. Почему маломощные? Потому, что "движки" для них делались унифицированными. Академик справедливо сделал упор на однообразие и дешевизну, так что движки выпускали быстро, а периферия была разной. Можно было сделать пароходики, но это пока было в новинку и до итогов первой навигации по рекам плавали только пароходики четырёх графов. Вот паровые мельницы и лесопилки, а так же насосы для шахт пришлись по душе многим.

Всего было продано частным лицам более сотни двигателей, так что нет ничего удивительного, что пара купцов поддалась на "золотые уговоры" и позволили иностранным людишкам разобрать и зарисовать паровики. Скрыть что-то при таком массовом производстве было решительно невозможно, так что продажных купцов только пожурили, отобрав в казну половину имущества.

Голландцы… О голландцах отдельная песня. Довезя товары до Русской Америки, половина "купцов-однолошадников" прельщалась уговорами "Компании" и продавала не только товар, но и суда по двойной цене в золоте. Большая часть этих купчишек тут же становилась русскими подданными, покупала у Графов землю в новых городах и оседала здесь. Большая часть этих купцов были в душе скорее фабрикантами, и мечтали о своём заводике, а не корабле, всецело отдаваемом на милость океана. Когда первый из хитрюг-негоциантов обратился к представителю власти Сан-Францис… фу-ты, то есть Новопетербурга тот глубоко задумался.

Был он неглупым младшим сыном младшего сына, совмещал должность главы городка, главы отдела ТК и "Компании", то есть был абсолютным местным божком. Впрочем пользовался этим умеренно, в гареме имел лишь пять девиц, причём трое из них были местными, подарками от окрестных вождей. Ходил по городу в окружении лишь троих охранников, то есть по меркам Ельцинской России фактически голым и безоружным. Но не мене половину городского населения составляли "староверы", а тут ещё последние два судна привезли "внеплановые" рабочие руки, для которых ещё и жильё не построено…

Но Мэр был не из пугливых, собрал на главной площади что-то вроде вече. Сам за день до этого переговорил с местным "авторитетным батюшкой". Нужно ему было в деле стопроцентное одобрение общества, так как хотел он "прикрыть задницу". Чего же хотел хитрюга-мэр? Продать единоверцев иноверцу? Скорее сдать в аренду. Собрал он "вече" и честно признался, что купчина голландский хочет заделать на месте фабрику, где будет клепать сельхозинвентарь, и продавать его местным вчетверо дешевле привозного, а остальным втрое. Однако просит "полсотни душ", то есть пять десятков крепких мужиков с семьями.