Дочь фортуны

«На приисках очень мало женщин, только у единиц хватает духу разделять со своими мужьями эту собачью жизнь. Дети умирают от эпидемий и несчастных случаев, женщины их хоронят, оплакивают и продолжают работать от зари до зари, не позволяя варварству одерживать верх над последними остатками приличия. Подоткнув юбки, они лезут в воду искать золото, но некоторые уже поняли, что стирать чужое белье и продавать домашнее печенье – дело более выгодное: такие женщины за неделю зарабатывают больше, чем их товарки, гнущие спину на приисках, – в течение месяца. Одинокий мужчина будет рад заплатить вдесятеро за хлеб, замешенный женскими руками, а если я попробую проделать то же самое, переодетая в Элиаса Андьету, мне кинут всего лишь пару центов. Здешние мужчины, Тао, способны прошагать много миль, только чтобы посмотреть на женщину вблизи. Если девушка сядет перед таверной понежиться на солнышке, она за несколько минут соберет у себя на коленях немало мешочков с золотым песком – подарки от мужчин, ошалевших от пленительного зрелища дамских юбок. А цены все растут, старатели беднеют, а торговцы богатеют. В минуту слабости я заплатила доллар за куриное яйцо и выпила его сырым, с капелькой бренди, солью и перцем, как учила меня няня Фресия, – это вернейшее средство от тоски. Я встретила паренька из Джорджии – бедняга бредит наяву, но мне сказали, он не всегда был таким. В январе он наткнулся на золотую жилу и, можно сказать, ложкой соскреб со скал девять тысяч долларов, но потом все проиграл в карты за один вечер. Ты даже не представляешь, Тао, как мне хочется вымыться, заварить чай, сесть рядом с тобой и поболтать. Я бы надела чистое платье и серьги, которые мне подарила мисс Роза, чтобы ты наконец посмотрел на меня во всей красе и убедился, что я не пугало. Я записываю события в свой дневник, так что при встрече расскажу тебе все в подробностях – уж в этом, по крайней мере, я уверена: когда-нибудь мы снова будем вместе. Я часто думаю о мисс Розе, о том, как она, наверно, на меня сердита, но я не могу написать ей, прежде чем разыщу Хоакина, ведь до этого момента никто не должен знать, где я нахожусь. Если бы только мисс Роза могла представить себе то, что я видела и слышала, она бы умерла от ужаса. А мистер Соммерс наверняка скажет, что Калифорния – земля греха, здесь нет ни законов, ни нравственности, всем правят азартные игры, алкоголь и бордели, но для меня эта земля – чистый лист, здесь я могу написать свою новую жизнь, превратиться в кого пожелаю, здесь никто, кроме тебя, меня не знает, никому нет дела до моего прошлого и я могу родиться заново. Здесь нет господ и слуг – все трудятся на равных. Я видела бывших рабов, которые накопили достаточно денег, чтобы финансировать газеты, школы и церкви для своего народа, – отсюда, из Калифорнии, они борются с рабством. Я познакомилась с человеком, который выкупил из рабства свою мать; бедная женщина добралась сюда вся больная и постаревшая, теперь она хорошо зарабатывает стряпней, купила себе ранчо и по воскресеньям приезжает в церковь, в шелковом платье, в повозке, запряженной четверкой лошадей. А ты знаешь, что чернокожие матросы дезертируют с кораблей не только из-за золота, но и потому, что здесь они обретают единственно возможную для них свободу? Мне вспоминаются китайские рабыни, которых ты показывал мне через прутья решетки, я не могу их забыть, они терзают меня, как призраки. Жизнь здешних проституток тоже очень жестока, некоторые кончают с собой. Мужчины часами дожидаются возможности почтительно приветствовать новую учительницу, но с девушками в салунах обращаются очень грубо. Знаешь, как их называют? Порченые голýбки. А еще здесь кончают с собой индейцы. Тао, их изгоняют отовсюду, они вечно голодны и лишены надежды. Никто не хочет их нанимать, а потом их обвиняют в бродяжничестве, надевают кандалы и отправляют на принудительные работы. Шерифы платят по пять долларов за каждого мертвого индейца, их убивают для забавы, а иногда еще сдирают кожу с головы. Многие гринго собирают скальпы как трофеи и украшают ими свои седла. И вот что тебе понравится: некоторые китайцы уходят жить вместе с индейцами. Они забираются в далекие леса на севере, где еще можно охотиться. Говорят, что в прериях осталось совсем мало бизонов».