Дочь фортуны

Элиза провела лето в поселке, дни пробегали незаметно, все время находились какие-то дела. Сначала у Бабалу Плохого случился приступ дизентерии, а у всех остальных случилась паника, потому что считалось, что опасность эпидемии миновала. Вот уже несколько месяцев никто на желудок не жаловался, разве что погиб двухлетний мальчик – первый ребенок, который родился и умер в этом поселке, традиционно служившем перевалочным пунктом переселенцам и искателям приключений. Погибший мальчик придал их поселку новый статус: теперь это был не лагерь, отмеченный виселицей как единственным объектом, дававшим ему право появиться на картах, – теперь здесь имелось христианское кладбище и маленькая могилка человека, вся жизнь которого прошла здесь. Пока барак выполнял роль госпиталя, эпидемии чудесным образом удавалось избегать: Джо не верила в инфекцию и утверждала, что все это вопрос удачи – мир полон болезней, одни их подхватывают, другие нет. По той же самой причине Громила пренебрегала мерами предосторожности, позволяла себе плевать на разумные предупреждения врача, разве что, скрипя зубами, соглашалась кипятить воду для питья. А когда погорельцы перебрались в надежный дом, все почувствовали себя в безопасности: если уж они не заболели прежде, теперь им точно ничего не грозит. Через несколько дней после того, как свалился Бабалу, пришел черед Громилы, девушек из Миссури и прекрасной мексиканки. Они изнемогали от поноса, страшного жара и приступов неудержимой дрожи – в случае Бабалу от нее сотрясался весь дом. И в это самое время Джеймс Мортон, разодетый как на праздник, явился к ним, чтобы просить руки Эстер.

– Ай, сынок, худшего момента ты выбрать не мог, – вздохнула Громила Джо, но она была слишком слаба для споров и, жалобно охая, дала свое согласие.

Эстер раздала свои вещи товаркам, поскольку не хотела ничего брать в новую жизнь, и вышла замуж в тот же день без всяких формальностей, в присутствии Тома-без-Племени и Элизы, единственных здоровых членов труппы.

Когда новобрачные проходили по улице, по обе стороны выстроились ряды бывших клиентов Эстер; мужчины палили в воздух и кричали «ура». Эстер поселилась в кузнице, намереваясь превратить ее в семейный очаг и позабыть о прошлом, но при этом каждый день приходила в дом Громилы, приносила больным горячую еду и чистое белье. На Элизу и Тома-без-Племени легла неблагодарная работа по уходу за всеми обитателями дома. Местный врач, молодой человек родом из Филадельфии, который месяцами твердил, что вода отравлена отходами от золотодобычи выше по течению (никто не хотел его слушать), объявил, что дом Громилы закрывается на карантин. Деньги стремительно таяли, труппа не голодала только благодаря Эстер и анонимным подношениям, которые загадочным образом появлялись возле дверей: мешок фасоли, несколько фунтов сахара, табак, мешочек золотого песка, несколько серебряных долларов. Чтобы помочь друзьям, Элиза прибегала к средствам, которым обучилась у няни Фресии в детстве и у Тао Цяня в Сакраменто, и вот понемногу больные пошли на поправку, хотя все они еще долго ходили неуверенно и пошатывались. Серьезнее всех пострадал Бабалу Плохой: его циклопическое тело не имело привычки к болезням, он исхудал, кожа обвисла настолько, что даже татуировки утратили свою форму.