Дочь фортуны

Мисс Роза следила за Элизой больше с любопытством, чем с состраданием, ведь она хорошо знала эти симптомы и по своему опыту могла судить: время и превратности судьбы тушат и более страшные любовные пожары. Розе было всего шестнадцать лет, когда она со всем безрассудством страсти влюбилась в австрийского тенора. Она тогда жила в Англии и мечтала стать примадонной, несмотря на решительное неодобрение матери и брата Джереми, после смерти отца ставшего главой семьи. Ни матушка, ни брат не считали оперное пение достойным занятием для леди, в первую очередь потому, что петь нужно в театрах, по вечерам, в чересчур откровенных платьях. Рассчитывать на поддержку Джона Роза тоже не могла: тот поступил на службу в торговый флот и объявлялся дома не чаще двух раз в год, всегда на бегу. С приездом Джона их привычная налаженная жизнь переворачивалась с ног на голову, он был такой неугомонный и загорелый под солнцем других стран, всякий раз привозил из путешествий новую татуировку или новый шрам. Джон раздавал подарки, кружил родне голову диковинными историями и тотчас исчезал, держа курс на кварталы проституток, где и оставался до самой последней минуты перед отправлением. Соммерсы были провинциальным семейством без больших амбиций. Многие их поколения владели землей, пока отцу Розы не наскучили глупые овцы и скудные урожаи и он не решил попытать счастья в Лондоне. Соммерс был страстный любитель книг: он мог оставить семью без куска хлеба и влезть в долги, чтобы приобрести первое издание с подписью любимого писателя, но при этом не обладал скаредностью настоящего коллекционера. После ряда неудачных коммерческих авантюр отец семейства решил отдаться своему истинному призванию и открыл лавку, где продавались старые книги и новые книги, которые он сам и издавал. В задних комнатах книжной лавки Соммерс устроил небольшую печатню, где трудились двое помощников, а на чердаке черепашьим шагом продвигалась торговля редкими изданиями. Из трех детей только Роза проявляла интерес к отцовской работе: девочка любила музыку и чтение, и если она не сидела за фортепиано или не занималась вокалом, то, скорее всего, читала где-нибудь в уголке. Отец сетовал, что любовь к книгам унаследовала именно дочка, а не Джереми или Джон, которые могли бы унаследовать и его дело. После смерти отца сыновья продали печатный станок и книжную лавку, Джон ушел в море, а Джереми взял на себя заботы о вдовой матери и сестре. Джереми располагал скромным жалованьем в Британской компании по импорту и экспорту и небольшой рентой, оставшейся после отца, а еще семейный бюджет время от времени пополнялся за счет участия Джона, которое не всегда выражалось в наличных деньгах – иногда и в форме контрабандных товаров. Джереми страшно нервничал и держал крамольные ящики на чердаке; их никто не открывал до следующего приезда Джона, который и распродавал содержимое. Семья переехала в маленькую, но дорогую для своих размеров квартиру, выгодно расположенную в самом сердце Лондона: Соммерсы считали это вложением капитала. Им следовало найти хорошего супруга для Розы.

К шестнадцати годам красота девушки уже расцвела и у Розы не было недостатка в респектабельных кавалерах, готовых умереть от любви, однако в то время, как ее подруги увлеченно искали себе мужей, Роза искала учителя пения. Так она и познакомилась с Карлом Бретцнером, венским тенором, приехавшим в Лондон, чтобы исполнять оперы Моцарта; его звездным часом должна была стать «Свадьба Фигаро» в присутствии королевской семьи. Внешность Бретцнера никоим образом не свидетельствовала о его великом таланте: австриец больше походил на мясника. Его тело, широкое в талии и хилое от коленей и ниже, не отличалось элегантностью; его мясистое лицо, увенчанное копной бесцветных волос, казалось скорее грубоватым, но стоило Карлу открыть рот, чтобы усладить мир мощным током своего голоса, и он превращался в существо иной природы: делался выше ростом, брюшко исчезало под широкой грудью, а от румяного лица тевтонца исходило сияние богов Олимпа. Таким, по крайней мере, его видела Роза Соммерс, сумевшая раздобыть билеты на все спектакли. Роза приходила к театру задолго до открытия и, бросая вызов добропорядочным прохожим, не привыкшим видеть на улице одинокую девушку ее положения, часами дожидалась у служебного подъезда, чтобы посмотреть, как маэстро выходит из кареты. Вечером в воскресенье австриец обратил внимание на красавицу посреди улицы, подошел и завел разговор. Роза, дрожа, отвечала на его вопросы, призналась в своем восхищении и в желании следовать по его стопам на трудной, но божественной стезе бельканто – именно так она выразилась.

– Приходите после спектакля ко мне в гримерную, увидим, что я могу для вас сделать, – произнес он своим чарующим голосом с сильным австрийским акцентом.