Дочь кардинала

Я перевожу взгляд на невозмутимое лицо матери, которая на этот момент буквально прожигала меня своим недовольным взглядом, будто моя сестра каждый день выходит замуж за изменника королевской крови и я позволяю себе неслыханную вульгарность, выражая по этому поводу какие-либо эмоции.

– А наша мать знала? – шепчу я. – Когда она об этом узнала?

– Она знала обо всем с самого начала, – зло отвечает сестра. – Они все всё знали, все, кроме нас с тобой.

От потрясения я замолкаю. Я смотрю на женщин, сидящих в покоях матери и шьющих рубашки для бедных так, будто ничего особенного не произошло, будто это не наш дом шел войной на самого короля Англии, которого сами и возвели на трон каких-то восемь лет назад.

– Он вооружает флот. Они выступают с минуты на минуту.

Я тихо пискнула от ужаса и тут же снова прижала руку ко рту, чтобы из него больше не вырвалось ни звука.

– Ладно, здесь мы не сможем поговорить, – говорит Изабелла, вскакивая на ноги и склоняясь в поклоне матери. Она увлекает меня в аванзал, потом оттуда вверх по витым каменным лестницам на стену замка, где мы могли бы наблюдать за развернувшейся внизу суматохой: стоящие возле причалов корабли суетливо грузят оружием. Солдаты несут свое вооружение и заводят по сходням лошадей. Я вижу Ворона, черного коня отца, на голову которого накинут капюшон, чтобы тот ступал по трапу спокойнее. Конь рвется и норовит гарцевать: ему не нравится деревянный звук и эхо от его копыт. Поведение Ворона только укрепляет меня в моих подозрениях: впереди – опасность.

– Он и правда это делает, – потрясенно говорю я. – Он и правда расправляет паруса, чтобы идти на Англию. А что же мать короля? Герцогиня Сесилия? Она же все знала. Она видела, как мы уезжали из Сандвича. Разве она не предупредит своего сына?

– Она все знает, – угрюмо подтвердила Изабелла. – И знала раньше, довольно давно. И мне теперь кажется, что об этом знают все, кроме короля… и нас с тобой. Герцогиня Сесилия ненавидела королеву с самого начала, как только впервые услышала, что Эдуард сочетался тайным браком. И сейчас она изменяет и королеве, и королю. Они все это спланировали еще несколько месяцев назад. Отец заплатил, чтобы на севере и в центре страны разгорелись мятежи. Моя свадьба должна была стать им сигналом для начала действий. Ты представляешь, он назвал им точную дату, когда я приму брачные узы, чтобы они могли рассчитать время. И теперь, когда все началось, это выглядит как самое настоящее восстание. Им удалось обмануть короля, он считает, что это местные вспышки недовольства, и он уже вышел из Лондона, чтобы усмирить то, что считает незначительными беспорядками. Когда отец высадится в Лондоне, короля там не будет. Он не знает, что моя свадьба на самом деле всего лишь сигнал для общего сбора. Он не знает, что гости, бывшие на моей свадьбе, теперь отплывают, чтобы выступить против него. Мой отец скрыл предательство под моей свадебной фатой.

– Ты говоришь о короле? Короле Эдуарде? – глупо переспрашиваю я, будто бы речь могла идти о нашем старом враге, спящем короле, который внезапно очнулся и встал с кровати в Тауэре.

– Конечно, о короле Эдуарде.

– Но папа же его любит!

– Любил, – поправляет она меня. – Мне утром Джордж все рассказал. Все переменилось. Отец не может простить Эдуарду того, что тот поставил Риверсов превыше всех. Никому не заработать ни пенни, не получить куска земли, все должно доставаться только им, да и так уже досталось. В Англии ничего не решается без них. Без нее.

– Она же королева… – робко говорю я. – Самая прекрасная королева…

– Она не имеет права забирать себе все, – отрезает Изабелла.

– Но бросать вызов королю. – Я понижаю голос. – Разве это не предательство?

– Отец не будет бросать вызов прямо королю. Он потребует у него выдачи своих дурных советчиков. Ее семью, семью Риверсов. Он потребует, чтобы король восстановил в полномочиях добрых советчиков, то есть нас. Он вернет себе звание канцлера от дядюшки Джорджа Невилла. Он заставит короля советоваться с ним во всем. Отец снова будет определять ход и заключения союзов, и соглашений между государствами. Мы всё вернем на свои места, займем те места, которые по праву принадлежат нам, советникам и правителям государства за плечом короля. Но есть кое-что, чего я не знаю… – Ее голос дрожит, несмотря на звучные слова. Неожиданно я понимаю, что она потеряла самообладание. – Я не знаю…

Я наблюдаю за тем, как большую корабельную пушку медленно опускают на канатах на артиллерийскую палубу.

– Что? Чего ты не знаешь?

Ее лицо искажено ужасом, почти как вчера, когда мы оставили ее на супружеском ложе и она прошептала мне: «Анни, не уходи!»