Дочь короля

Я теряла терпение. Воистину, наивность этих людей была потрясающа! И однажды я не выдержала.

— Я поеду к шерифу Эдгару, — сказала я, и мне даже стало легче.

Все вокруг оживились. Утрэд тут же собрался в дорогу.

— Вернусь через два дня.

Он улыбался.

— Самое время будет, если мы попадём к герефе в конце йоля. Ведь йоль — грубый мужской праздник. Лучше бы вам его не видеть.

И он уехал предупредить шерифа. Я же... Подумать страшно! — я еду предлагать руку и сердце мужчине, которого совсем не знаю. Что, если он попросту рассмеётся мне в лицо? Или велит схватить меня — мятежницу из фэнов? Ну, а если все получится и он решит, что я подходящая невеста?..

Все вокруг не сомневались, что так и будет. Постепенно и во мне появилась надежда. Чем я не подхожу Эдгару? Я молода, хорошего рода, богата. Последнее имело наиважнейшее значение. Ведь я еду, по сути, заключать брачную сделку, а совершать сделки я научилась ещё в монастыре. И я внимательно выслушивала отчёты Цедрика о своих землях, а сама все расспрашивала об Эдгаре Армстронге. Мне нужно было знать этого человека, знать, что его интересует. Да и когда ещё я могла дать волю своему любопытству, получить ответы на вопросы, которые носила в душе.

Но рив Цедрик видел только деловые стороны нашего союза. И уточнял, о чём мне надо говорить с герефой: о прекрасных лугах и выгонах в моих владениях, о стадах овец, о дороге, которая ведёт через фэны.

Но помимо разговоров с Цедриком, меня кое в чём просвещала и Эйвота. Эта яблочно-сдобная златокудрая красотка знала толк в мужчинах... и в том, как их прельщать. И вот, когда мы перед сном жевали сухие лепёшки, она доверительно рассказывала мне, как вести себя с женихом, как глянуть, как отвести глаза, когда улыбнуться.

— И не пугайтесь, госпожа, если он захочет пощупать вас руками. Конечно, в обители вам внушали, что это грех. Но ведь Господь создал женщину, чтобы дать усладу мужчине. А ласки мужчин... — она протяжно вздыхала, улыбалась. — Вы не должны этого бояться. Дайте подержаться за себя. А это он непременно захочет. Вы ведь, что фея только во плоти. И пусть уж он ощутит, что ему предлагают. Худенькая вы только, право... Но грудь у вас округлая, красивая. О, миледи, вы не сердитесь на меня за эти речи?

Я старалась сдерживать себя. Ведь уж если я решилась... К тому же мне самой было так интересно, у меня даже в горле пересыхало. Эдгар коснётся меня... У меня красивая грудь...

— Продолжай, — спокойно кивала я.

— Вас в Святой Хильде этому не учили, — с деловым видом говорила Эйвота. — Так вот что я скажу — женщине счастье, когда её хотят. Только, упаси Боже, не вырывайтесь. Иначе он решит, что вы строптивица, а мужчины не любят таких. Будьте с ним покорной, ласковой.

— Но если он... — я начинала запинаться. — ...Если он захочет обесчестить меня?

— Обесчестить? — фыркала Эйвота. — Что такое честь? Нечто у нас в лоне? И если он захочет опробовать вас... обесчестить, как вы это называете, то скажу, что это даже к лучшему. Ведь не посмеет же он бросить вас потом! Вы ведь не его дворовая рабыня, вы — внучка Хэрварда и самая настоящая леди. А уж как он ласков...

— Откуда ты знаешь?

Я даже сердилась. Неужели эта девка и мой будущий муж...

Эйвота смеялась, уходила от ответа. Вновь начинала поучать меня. Порой я спрашивала себя — следует ли мне её слушать? Но мне это нравилось. Да и у кого ещё я могла спросить об этом? Не у Цедрика же.

Любовь — это война, в ней нет места трусам.Когда её знамёна взмывают вверх,герои готовятся к бою.

Как же теперь я понимала эти строки из Овидия! Ибо как бы ни рассчитывали на меня мои люди, им никогда не удалось бы уговорить меня пойти с подобным предложением к Эдгару, если бы я сама не захотела этого, не захотела использовать свой шанс добиться его. Оказывается, я любила его, только страшилась признаться себе в этом. Но теперь я словно прозрела. Моё чувство удивляло и радовало меня. И я стану женой того, кого люблю. Сама судьба подвела меня к этому.

К вечеру второго дня Утрэд вернулся.

— Мы можем ехать, — сказал он. — И чем скорее, тем лучше. В округе идёт движение, в Даунхем прибыли вооружённые люди Ансельма, поговаривают, что и сам он прибудет, когда закончатся празднества. А эрл Эдгар сейчас пирует у себя в усадьбе. Хорошо пирует, — усмехнулся Утрэд. — Но я переговорил с леди Риган, объяснил, что у нас важное дело к шерифу.

В этот вечер Эйвота нагрела воды, и, хотя в башне было холодно, я тщательно выкупалась и как следует вымыла голову. Старая Труда долго расчёсывала мои волосы.

— Чисто серебряная пряжа, клянусь былой невинностью. Наверняка эрл Эдгар попадёт в ваши волосы, словно в силки.

Мне были приятны подобные речи. И я уже не сомневалась, что добьюсь своего.