Дочь кучера. Мезальянс

– Сопровождай ее куда бы она не направилась, – говорит он напоследок. – Я уйду порталом и постараюсь вернуться как можно быстрее. Я все еще хочу знать почему ты не пользовался кристаллами и что за средневековье устроил в замке.

Усы Карла воинственно приподнимаются. Он сверкает глазами и готовится сказать ему нечто резкое.

– Прежде чем спросить у меня это, Эверт, тебе следовало подумать, где бы я стал использовать их? В своем дремучем средневековье?! Замок – это тебе не особняк!!! Это совершенно другая архитектура. Что-то уже было изменено, но явно не требовало того количество кристаллов, которые ты присылал мне!! Навещай ты нас чаще, а не по праздникам, ты бы знал это! Мог бы поговорить со мной и знал бы о делах в замке.

– О, Боги! Кто тебе мешал написать это?! В любом случае, поговорим обо всем этом позже. Сейчас меня ждет его величество и Сабрина.

Зря он упомянул о ней.

– Что?! – Карл даже подскакивает на месте. – Чтооо?! Ты до сих пор не порвал с ней?! Ты представляешь, что будет, если…

Дальше речь Карла превращается в невнятный бубнеж. Заклинание, наброшенное Эвертом на старика, старое, как мир и практически неиспользуемое, называется «речь недовольных жен». В древности, им, кажется, сбивали выкрикивающих заклинания магов, уча их использовать голос разума.

– Помолчи! Иначе, она узнает все от тебя. Поверь мне, эта женщина куда проницательнее и умнее, чем выглядит на первый взгляд.

Глава 26

Его не желал отпускать Карл и дом, а потом король и дворец. Им всем нужны были подробности. Один хотел знать как он поступит с Сабриной, другой, как ему удалось провернуть все вот так быстро. Удивление Лайнелла было настолько велико, что Эверт почувствовал себя дураком. Кажется, что король забыл о своем приказе и теперь несказанно изумляется проявленной Эвертом прыткости.

– Сэгхарт, вы сами сказали, что пойдете очаровывать ее, – Лайнелл даже головой покачал и выдал какую-то еще невиданную Эвертом улыбку-эмоцию. – Мы ждали именно этого.

Зал давно опустел, но Лайнелл не спешил слезать с ненавистного ему трона. Он недолюбливал Смог и старый дворец, а также все что с ним связано – символы власти, тяжелую корону, мантию и дворцовый политес. Но традиции незыблемы и раз уж теперь двор тут, то и живет он по законам почти канувшего в лету королевства.

– Не вы ли приказали мне сделать это? – осторожно осведомляется Эверт.

Лайнелл наконец сходит с трона, оставив на нем подбитую горностаем накидку, платок и корону. Он подходит к Эверту и после недолгих переглядываний кладет руку на его плече.

– Ты даешь, брат, – говорит он сочувственно и одновременно проникновенно. – Я всего лишь удивлен, пойми это.

К ним присоединяется вынырнувший из тени Траубе.

– Расскажи нам что произошло в доме за те два дня, которые ты не появлялся при дворе.

– Мы все ждали, когда над улицей Вязов появятся пожарные дирижабли

– Не иначе.

Эверт ощутил приступ раздражения. Эти двое предвкушали развлечение и никак иначе. Он рассказал все, упустив из виду романтичные подробности и не забыв упомянуть про то, что было бы неплохо присвоить Лире какой-нибудь липовый титул.

– Я все еще не пойму, – тянет Лайнелл, – к чему вся эта спешка?

Эверт жмет плечами. Ему не нравится, как реагируют эти двое – они не обратили внимание на скорые подвижки, а продолжают интересоваться совсем уж несерьезными и как бы сказал Эверт женскими вещами.

– Не стал откладывать дело в долгий ящик.

Траубе только многозначительно кашлянул в ответ на это, обратив тем самым внимание его величества на себя.

– Мне кажется, – говорит он медленно как будто бы подбирая слова, – что вся эта спешка была главным образом из-за того, что один известный нам граф испытывает симпатии…

– А не чувство вины? – встревоженно и очень серьезно перебивает его Лайнелл.

Траубе качает головой, развалившись на императорском троне самым вольготным образом.

– Нет-нет, – продолжает тот во все той же спокойной манере. – Тогда бы он вернулся через пару часов, а не дней.

Лайнелл сводит брови и начинает часто-часто кивать, как будто бы соглашаясь с ним.

– Стал бы просить облагодетельствовать ее титулом виконтессы и постарался устроить судьбу с самым достойным представителем нашего унылого общества.

– Например, с маркизом Вильге, – откликается Лайнелл. – Чем не кандидат?

Траубе качает головой из стороны в сторону, размышляя, соглашаясь и нет с предложенной им кандидатурой.

– Вильге? – переспрашивает Эверт сраженный происходящим фарсом. – В его обществе не было замечено ни одной женщины… Какого черта, вы оба несете?

Смотреть и слушать это невозможно – друзья забавляются за его счет и подают это все самым заботливым и одновременно издевательским тоном.

– Васкес? – не отстает Лайнелл. – Тихий, спокойный и прекрасно бы уравновесил характер этой бойкой девушки.

– Васкес – идиот, – отвечает Эверт вместо мастера тайных дел. – Последний из почти угасшего рода.

Сэгхарт Дельвиг закрывает глаза. Злится на этих двух клоунов невозможно. Они же пользуются тем, что так давно знают его.