Дочь курда

Мать с Шехназ были в центре, за доли секунды она сама скинула с себя одежду и повалилась на землю, прикрыв собой дочь. Буквально через мгновение они оказались под грудой окровавленных тел. Им просто повезло. Турки, которые после побоища, прошли по телам, добивая раненых не заметили, что они – живы. Уже через пару часов пришли нищие, в надежде подобрать что-то, и мать Шехназ, услышав, как они проклинают убийц, подала голос. Они ушли с нищими. Через пару месяцев мать с большими предосторожностями, ночью, отдала Шехназ в греческий монастырь.Она приходила к дочери время от времени вместе со старухой-нищенкой. А однажды старуха-нищенка пришла одна, и, дав Шехназ несколько монет, отводя влажные глаза в сторону, сказала ей, что её мать нашла работу далеко, и долго, поэтому, не будет приезжать. Матери своей Шехназ больше не увидела. Из монастыря девочку определили в сиротский приют для сирот-армян в Сирии. Она выжила, выросла, вышла замуж за такого же сироту-армянина Мушега.

Такова была история, которую рассказывали ей отец и мать.

Они с семьёй приехали из Сирии в Армению в начале 60-х годов и поселились в городе Арарат. Кроме Анаит у них было ещё два сына. Отец часто повторял, что назвал свою дочь в честь своей матери. От его истории выживания также стыла кровь в жилах. Всё было как везде.

Из Харпута их колонну под охраной из семидесяти жандармов вывели на юг, тех, кого убили не сразу. Уже на третий день турки стали насиловать и убивать. Практически ежедневно по пути следования колонны жители курдских деревень совершали набеги и уводили женщин и девочек. Так, у них с матерью отняли двенадцатилетнюю сестру. На сороковой день остатки колонны достигли восточного Евфрата и их начали топить.

Река была усеяна трупами, но десятилетний Мушег, умевший хорошо плавать, почувствовал, что именно в воде у него есть шанс на спасение. Поцеловав крепко на прощание мать, он сам вошёл в воду. Один турок-подросток, прибывший сюда со своими соплеменниками на забаву и разбой схватил его за горло и с возбуждёнными криками засунул в воду. Мушег, которому нистинкт самосохранения заменил и зрение и сознание, подобрал камень со дна и ударил турка в пах. Тот, взвыв, отпустил мальчика на секунду, присев в воде. И тут же этим же камнем Мушег нанёс ему удар в глаз. Турок упал в воду вниз головой и захлебнулся, – занятые убийством остальные турки заметили это выходящее из ряда вон событие не сразу, когда Мушег отплыл далеко. Он плыл на спине, доверившись волнам, когда устал, приказывая себе выжить и встретиться с матерью. Его подобрал рыбак – араб. В арабской деревне к нему отнеслись с большой любовью, предлагали остаться. Но он должен был попасть в Алеппо. Среди нескольких десятков, достигших Алеппо из нескольких тысяч, матери Мушега не оказалось.

Он обожал свою дочь Анаит, баловал и позволял делать ей всё, выполнял все её капризы, вкладывая в эту любовь иссушающую тоску по матери и сестре.

Анаит очень тяжело переживала смерть отца год назад. Тяжелее всех. И ей казались совершенно неуместными хлопоты матери поехать в Турцию. Но Шехназ не успокаивалась, и каждый день звонила и требовала, чтобы Анаит поехала с ней в Диарбекир, пользуясь невиданной ранее возможностью для советских армян посетить юго-восток Турции, Западную Армению. Уже были присланы друзьями из Сирии визы с разрешением посетить Турцию. Но Анаит не видела в этом смысла. Поехать, увидеть разорённую землю, так и не освоенную жестокими убийцами, не сумевшими проглотить её, даже уничтожив её детей, казавшимися для них единственной помехой для полного овладения ею. И когда мать неожиданно слегла, всё-таки возраст, семьдесят девять лет, – даже для очень живого и здорового человека диктует свои правила, Анаит подумала, что вопрос о поездке решился сам собой.

Когда прозвенел телефонный звонок, и Анаит, уставшая после экзамена, услышала материнский голос, она даже предположить не могла, что сама через неделю поедет туда.

– Анаит, сегодня обязательно приходите вместе с Валерой. Только ты с мужем. Есть очень важный разговор.

Валерий, – все сокращенно называли его Валера, – только устало вздохнул, услышав что они должны поехать в Арарат, также не подозревая, как всё изменится после этого.

В доме никого не было. Семья сына, c которой жила Шехназ, в полном составе отправилась на свадьбу, а мать, сославшись на нездоровье, осталась дома. Разумеется, не случайно.

– Анаит, я очень прошу выслушать меня, не перебивая. Твой отец Мушег – лучший в мире отец и супруг, но не он дал тебе жизнь.

У Анаит из горла вырвался хрип.

– Только не перебивай меня, – со стоном сказала Шехназ, – не знаю почему Господь двумя горстьями послал мне страдания и оставил жить в муках до конца жизни…

Мать плакала, заголосив. Валерий бегом принёс воды и, обняв тёщу, сказал:

– Говори, мама. Мы слушаем.