Дочь полка. Часть 3

Фокин завернул табак в клочок газеты и протянул Летаеву. Фёдор кивнул и взял самокрутку. Чем отличается настоящая мужская дружба, так это тем, что практически сразу после мелкой ссоры, все вновь мирятся. Так и Фёдор с Егором помирились практически сразу после того, как Летаев выбрался из медпункта. Они даже слова друг-другу не сказали. Сразу поняли, что ругаться дальше не стоит. Пыл Фокина сразу же остыл, после того, как он увидел, как его товарищ свалился с Марией Фёдоровной в блиндаж. Такое никому не пожелаешь. Они стояли возле одной из землянок вместе Норковым Геннадием и Сергеем Тимоновым и курили самокрутки. Летаев был не в духе, по понятным причинам. Фёдора неожиданно задели слова Марии Фёдоровны о том, что он ещё не вырос. И что с того, что он дурачится? Летаев каждый день рискует жизнью на поле боя, сражается за Родину. И где после этого он малолетка? Да ещё и сказала она это при товарищах. А Фёдор, между прочим, объяснился перед ней. Но боец сильно не обижался. Он не из тех, кто будет таить обиду. Просто осадок неприятный остался. Новобранцы морщились и бухикали от самокруток. Такова судьба всех начинающих курилок. Правда, с самокруток лучше не стоит пробовать – чересчур крепкие, но на войне другого не найдёшь. Приходиться привыкать к такому. Практически все новобранцы, когда прибывали на фронт, начинали курить. Это было, своего рода, посвящение. Как тут не дымить, когда вокруг все курят и тут и там предлагают папироску или самокрутку. Хочешь – не хочешь, начинаешь и сам приобретать такую вредную привычку. Но роль в этом играли не только товарищи. Зачастую бойцы так справлялись с сильным стрессом на войне. Не каждый может сохранить после такого чистые лёгкие и трезвую голову. Бедолаги кашляли, глаза слезились, лица становились красными, но они продолжали себя мучить.

Пока все курили, новобранцы параллельно умудрялись внимательно наблюдать за Марией Фёдоровной, которая в это время о чём-то беседовала с Сорокиным. Но вот их короткий диалог подошёл к концу и женщина, кивнув, пошла в неизвестном направлении. Командир недавно отправился в окопы. В лагере его сегодня почти не встретишь. Поэтому всё ложится автоматически на его помощников, а в первую очередь, на заместителя – Ивана. Норков выдохнул дым и повернулся к Летаеву и Фокину:

– Сколько за ней наблюдаю, она даже ни раз не улыбнулась при мне, – прохрипел он. – Всё ходит и ходит мрачная.

– Не только при тебе, – пробубнил Фёдор, – она в принципе не улыбается.

– И она всегда такой была? – присоединился к разговору Тимонов. Он посмотрел на Фокина, ожидая ответа, но тот, видимо, решил не поддерживать такие темы.

Егор затушил самокрутку и спустился в землянку. Летаев смотрел в пустоту туманным взглядом. В пальцах его потихоньку угасала помятая самокрутка.

– Может у неё случилось что-то? – всё никак не хотел оставлять тему Геннадий.

– Да ну её, – махнул рукой Фёдор. – Этих баб не разберёшь. Мужика у неё нет, вот и ходит дуется.

Сергей кивнул и вдруг увидел, что прямо сзади Летаева стоит героиня их разговора – Мария Фёдоровна. Она была в шаге от бойца, даже меньше, но вмешиваться, почему-то не спешила. Наоборот, женщина внимательно слушала его речь, приподняв одну бровь. Тимонов выронил самокрутку из пальцев. Она упала на белый снег и легонько задымила. Но бойцу было далеко не до табака. Всё его внимание было приковано к Марии Фёдоровне. Летаев сейчас лишнего наговорит и всё! Он уже наговорил. Ой, плохо дело! Сергей посмотрел на товарища и стал всевозможными жестами показывать замолчать. Но тут выкуренная самокрутка дала о себе знать, и он непрерывно закашлял. Норков тоже пытался предупредить друга. Но Фёдор на них даже не глядел. Философский взгляд Летаева был направлен куда-то вдаль, но точно не на новобранцев:

– Да, мужика не хватает, – повторил он. – Хотя я на месте её мужа сбежал бы давно. Тут такой характер… Наверное, хлеще, чем у жены Сорокина.

С этими словами Фёдор обернулся назад и столкнулся лицом к лицу с героиней обсуждения. Норков и Тимонов перестали жестикулировать и замерли на месте. Всё, теперь она его точно прибьёт. За такое имеет полное право. Но женщина даже не пошевелилась. Её, несколько секунд назад румяное лицо, стало белее мела. Летаев ничего не говорил. Он не знал, что сказать и стоит ли раскрывать сейчас рот вообще. Боец ждал её реакции и готовился к тому, что его сейчас, наверное, будут бить. За такие слова точно. Но Мария Фёдоровна смотрела на него пустым взглядом. Нет, не на него. Она смотрела сквозь Летаева. И что-то было в этих глазах такого, отчего бойцу стало неуютно. Женщина, так ничего и не сказав, медленно развернулась и побрела к своей землянке. Бойцы проводили её взглядами.

– Это что сейчас было? – первым нарушил тишину Геннадий.

– Не знаю, – тихо ответил Сергей, – но мне это не нравится.