Дочь пустоты

Сначала из почти миллиона кандидатов выбрали сотню человек, но уже через два месяца группы общим объемом сократились до десяти исследователей. А еще через два месяца – до четырех человек, работающих реально в «поле». Все научное сообщество Скопы скептически хмыкало – трем девушкам, возрастом от шестнадцати до двадцати семи лет и девяностолетнему старцу нелегко было доверить даже сбор данных, а не всестороннее изучение такой сложной экосистемы. Хмыканье вскоре выразилось в сокращении финансирования и вообще любой помощи проекту. Положительных результатов проекта почти не было, и у научников, в большей массе, как водится, нашлись более важные дела и варианты собственного применения. Хорошо, что закрывать проект после вложенных в него средств никто не собирался. Девушек и старца обеспечили всем необходимым, сократили до минимума персонал маленькой орбитальной станции, наладили транспорт на поверхность и связь с материнской системой и этим ограничились. И поставили задачу: сбор всех возможных данных и передачу их в аналитический центр, в Скопу. И вот уже больше года вахтовым методом два исследователя и немногочисленный персонал станции продолжали такую интересную, но, к сожалению, с минимальными результатами, работу. Измыслить осознание необходимости китайской стены оказалось недостаточно – для достижения каких-либо результатов нужно было понять ее суть и ореол применения.

Экранчик обзорного щитка давал четкие ориентиры, да и ментальная картинка прорисовывалась отлично, – Роймате не приходилось оглядываться назад на нагоняющую тучу. Быстро сдвигаясь в сторону, подныривая под нависающую листву, Роймата перепрыгнула через несколько метровых завалов подгнивающих остатков растений, что для шестнадцатилетней девушки оказалось несложно, и углубилась в чащу. Здесь экзолес стоял стеной, было потише, настигающего подвывающего шелеста было почти не слышно.

Плотные, темно-бордовые, а на концах зеленоватые трехсторонние листья свисали непроходимой стеной, но ментальная картинка иншмира почти угадывала реальность, и девушке удалось наметить несколько направлений. Там и вправду было посвободней, почти не приходилось протискиваться сквозь тяжелую бордовую завесу. Роймата почти определилась с укрытием – импровизированным живым зонтиком над почти сухой кочкой, когда среди непрекращающейся капели послышались новые звуки. Сперва показалось, что звучит ручеек, но прислушиваясь, Роймата поняла, что ошиблась – ручеек, из чего бы он ни был, так журчать не может. Звуки были прерывистыми, тонкими сначала, переходили через что-то сосущее в басовые нотки, рассыпались веселеньким журчанием с каким-то мерзким подвыванием. Предполагаемо-возможная ментальная картинка не прорисовывалась, а квантоум, разложив звуки на составляющие и выведя на экранчик щитка результат, изображал такие образы, что Роймата чуть не расхохоталась. Улыбаясь, девушка прошлась по всем ментальным каналам – безрезультатно, связи нет, глухо, как в анабиозной капсуле.

– Роймата!? Роймата, ответь! – неожиданно возникший внутри головы голос отдавал знакомым старческим дребезжанием. – Да что такое, тридцать пятый протуберанец! Роймата?

– На связи. Не ругайтесь, Пиисий, я потом сама техников поругаюсь.

Послышался повеселевший облегченный вздох, и Роймата сразу представила сидящего далеко на орбите, в своем любимом кресле, девяностолетнего улыбающегося старичка. Вахтенные пары сложились довольно причудливо – шестнадцатилетняя студентка, только недавно поступившая на ксенолингвистическое отделение университета и чуть не столетний старец-садовод, в прошлом макро-кибернетик, оказались наиболее подходящей ментальной связкой. У них сразу возникли теплые дружеские отношения, и Роймата уже не представляла, как она жила до сих пор, не зная этого веселого старичка.

–

Да не Пиисий я, а Паисий, сколько раз тебе говорить! – Полного имени друга Роймата и не знала, а настоящее просто не помнила – и на вахте, и в свободное время правила предписывали называть друг друга только по позывным. Когда-то девушка, не разобравшись, определила для позывного свое настоящее имя, и с тех пор все так к ней и обращались. – Тебя шесть с половиной минут не было.

– Я же говорю, эти комбезы давно на свалку надо. И техников туда же.

– Роймата, хорошо, что они нас не слышат. А вот ты невнимательно меня слушаешь.

– Сколько раз я говорила, что я не Роймата, а Рой. Зови меня Рой!

– Хорощо, Рой. Но я нарушаю инструкции. Ведь нас слушают операторы, точность необходима.

– Я знаю, – девушка улыбнулась. – А что ты имеешь в виду? – Прокрутила ментально начало разговора. – Ааа! Исчез не только звук, но и картинка?

– Да. Мне даже на секунду показалось, что ты совсем в другом месте. В смысле находишься в другой точке на планете.

– Хмм?

– Вот тебе и «хмм». Сейчас операторы пытаются разобраться в чем дело.

– Это, наверное, из-за бури. Она влияет на оба иншмира, и на мой, и на твой. В смысле, на всю связку.

– Не знаю, не знаю. Ты чувствуешь, что бури нет?

– Ндаа?!