Дочь Роксоланы. Наследие любви

Султан тоже выехал раньше, решив сначала поохотиться в окрестностях, в Эдирне всегда была хорошая охота. Михримах напросилась ехать с отцом верхом и в мужском платье. Эсмехан она уже отправила туда вместе с первыми обозами, понимая, что девушка не выдержит дальнего переезда верхом, а если и выдержит, то в Эдирне будет мало на что годна.

По задумке принцессы, свеженькая и хорошенькая Эсмехан должна встретить измученного дорогой Мехмеда в имении и произвести впечатление именно своей свежестью. Сама Михримах и впрямь ехала в мужском обществе, что породило слухи, что принцесса ходит с отцом в военные походы. Видеть султаншу восседающей на красивой лошади не боком, как все женщины, кто держится в седле, а прямо, одетой в мужское платье, но с яшмаком на лице, было странно, но красивая всадница (кто видел ее красоту под накидкой?) на красивой лошади производили впечатление.

Рустем просто поссорился с Михримах, запрещая ей ехать на Юлдуз.

– Вы же твердили, что текинцы очень выносливы, паша?! И почему шехзаде можно ехать на своих лошадях, а мне нет?

Рустема не смутил бешеный блеск зеленых глаз, он усмехнулся.

– Вы сами ответили на свой вопрос, султанша. Если бы не гоняли Юлдуз тогда, когда ее нужно было поберечь после лечения, то сейчас сидели бы в ее седле. Хотите загубить лошадь?

Не происходи спор при султане, Михримах и слушать бы не стала, но тут пришлось уступить.

– Но на чем же мне ехать? Трястись в карете или взгромоздиться на верблюда?

– Это было неплохо, с высоты верблюжьей спины вам вполне удобно плевать на остальных! – фыркнул паша, не заметив, как старательно прячет в бороду свою улыбку Сулейман. – Я подберу вам коня, а вашу Юлдуз переведут в Эдирне без вас.

– Я сама переведу, – изумилась его командному тону Михримах, – в поводу пойдет.

– Нет!

На Рустема одновременно вскинули глаза и отец, и дочь. Что он себе позволяет?! Но паша остался невозмутим.

– Простите, Повелитель, но султанша не сдержится, и лошадь снова пострадает. Беда не в гибели лошади, а в том, что, замученная, она вас, султанша, возненавидит и рано или поздно сбросит из седла.

– Мне бояться Юлдуз? – осторожно спросила Михримах.

– Нет, но не издевайтесь над ней, это опасно.

– Михримах, Рустем-паша прав. Может, вообще не стоит брать с собой твою красавицу?

– Я дам вас другого, достойного коня, султанша, – примирительно предложил Рустем.

– Но мне нравится эта.

– К вашему возвращению, султанша, Юлдуз залечит ногу и встретит вас с радостью. Не бойтесь, кобыла еще совсем молода, она долго будет в силе. Для текинских лошадей лучший возраст 5–6 лет, а ей всего 2 года.

Михримах пришлось уступить, она отправилась в Эдирне на лошади, предложенной Рустемом. Это был жеребец не текинской породы, но тоже хорош.

Сулейман с удивлением рассказывал Роксолане, как Рустему удалось одержать победу над Михримах.

– Она разумна, Сулейман, просто нужно не уступать. Молодец Рустем-паша!

Рустему помогло еще то, что Михримах была готова уступить в этом, чтобы получить право ехать верхом рядом с братом. Она очень надеялась свести Мехмеда и Эсмехан и решила использовать время в пути, чтобы объяснить шехзаде, какова ее подруга.

Принцессе удалось отправиться в Эдирне с шехзаде, и по пути Михримах все уши прожужжала Мехмеду о том, как хороша собой, умна и ловка Эсмехан.

– Она и верхом ездит не хуже … – не стала говорить «меня», чтобы не лгать откровенно, оглянулась, желая указать на Баязида, но тот сидел в седле крепко, кивнула в сторону другого брата, – Селима. Но Эсмехан только учится. А что будет, когда научится?

– Ничего хорошего, – усмехнулся Мехмед.

– Почему?

– Что хорошего в том, что ты ездишь, как мужчина, или держишь в руках меч? Девушка должна быть нежной и покорной.

– Эсмехан нежная и покорная! Самая покорная из всех, кого я знаю! – бодро заявила Михримах, забыв, что только что утверждала обратное. – Девушку нужно просто влюбить в себя, тогда самая строптивая станет покорной!

Шехзаде рассмеялся.

– Ты-то откуда знаешь?

– Я? Знаю, и все тут.

Михримах совсем не устраивало то, что Мехмед уводил разговор в сторону. При этом она попросту забывала, что кроме Мехмеда есть сама Эсмехан, по-прежнему влюбленная в Мустафу. Принцесса решила, что Эсмехан должна влюбиться в ее брата, и шла напролом.

Но теперь она действовала не только по собственной инициативе.

Решающим оказался разговор с матерью, состоявшийся перед отъездом. Роксолана не удивилась.

– Михримах, это чья мысль – твоя или Мехмеда?

– Братец и не догадывается.

– Ну, положим, догадывается…

– Откуда вы знаете, матушка?

– Я уже говорила с ним об этом.

– Вы? Почему?

– На ком же шехзаде жениться, как не на дочери Великого визиря, каким только что стал Лютфи-паша?

– Валиде, отец Эсмехан Султан стал Великим визирем, потому что вы решили взять его дочь в жены Мехмеду или Эсмехан вдруг стала хороша из-за отца?

Роксолана усмехнулась, дочь быстро соображает, плохо, что не умеет держать язык за зубами, выдает свои мысли. Нужно научить ее думать молча.