Дочь Роксоланы. Наследие любви

Джихангир после казни старшего брата принял большую дозу наркотика и умер, как говорили от тоски по Мустафе, а в действительности просто от передозировки. Остались только Селим и Баязид. Сулейман уже не на шутку боялся собственных сыновей, а потому спешно отправил Баязида в Эдирне якобы для спокойствия западных границ, а Селима оставил на юге.

Но спокойствия не получилось. В горах Румелии объявился лже-Мустафа, которого удалось изловить и доставить в Стамбул для казни. Султан все это время делал вид, что находится при смерти, в Стамбуле заправляла Роксолана, а гоняться по горам за призраком казненного шехзаде пришлось Рустему-паше, которого на это время на посту Великого визиря сменил другой зять султана – муж его сестры Фатьмы Султан Кара-Ахмед-паша.

Рустему страшно не нравился этот клубок противоречий; он любил ясность, а ее не было.

Лже-Мустафу казнили, Кара-Ахмеда-пашу тоже, султан счастливо «выздоровел», Рустема-пашу вернули на прежнее место. Но ясности все равно не было!

В тысячный раз Рустем задавал себе вопрос: по чьей злой воле произошло столько страшных событий всего за пару лет? Михримах посоветовала:

– Подумай, кому это может быть выгодно.

Он думал.

Уничтожен Мустафа и разбит шах Тахмасп (без участия в походе султана вряд ли тот был бы доведен до конца). Это выгодно слишком многим.

Михримах спрашивала:

– Кто получил больше всего из-за казни Мустафы?

Селим и Баязид, они стали наследниками.

Но Селим наследником был и без того, правда, вторым после Мустафы. Значит, ему старший шехзаде мешал больше.

А смерть султана кому выгодна?

Снова приходилось признавать, что Селиму. Повелитель объявил его первым наследником; это означало, что, умри султан, именно Селима опояшут мечом Османов.

Но Рустем вспоминал ленивого Селима и не верил, что тот мог задумать и осуществить (не его вина, что не все получилось) столь сложную аферу. К тому же он был слишком далеко от Джихангира, чтобы суметь подсунуть тому письма.

Баязид?

Михримах в это не верила:

– Зачем ему, если наследник все равно Селим? Принести трон Селиму, которого Баязид никогда не любил?

Вопросы так и остались без ответа. Жизнь наладилась, закружили другие дела, а потом произошли события, которые отвлекли совсем в другую сторону.

У Повелителя случился роман, а Хуррем Султан заболела, причем нешуточно. Умершего придворного врача Моше Хамона у султана сменил его сын Иосиф Хамон, но ни он, никто другой поделать ничего не могли. Султанша угасала на глазах.

Мать больна, как говорит Иосиф Хамон, больна безнадежно. А у отца новая страсть. Эта самая Каролина не стала наложницей, Гульфем пригласила племянницу в Стамбул якобы для одного из шехзаде, говорили, что для Баязида. Когда Михримах приехала из Эдирне, то ужаснулась; верно писала Хюмашах, Каролина попросту околдовала Повелителя, он как воск в ее руках. Сильный полководец, умный правитель никогда не поддавался власти женщины так, как сейчас. Сколько твердили, что его околдовала Хуррем, но с Роксоланой не было и десятой доли того безумства, которое творилось ныне.

Султан, которому уже седьмой десяток, ходит за этой красавицей, словно привязанный, не занимается делами, готов ехать в Эдирне, только чтобы угодить Каролине, показать ей, как охотятся. Для охоты не время; все понимают, зачем Повелитель везет нежданную гостью.

Михримах ни на минуту не поверила в то, что Каролина девушка и что она племянница Гульфем. Отправилась к бывшей наложнице сама.

– Гульфем Султан, откуда у вас племянница от императора Карла?

Та заюлила, глаза забегали:

– Я… у меня сестра замужем за дворянином, а его дочь стала фавориткой императора Карла…

Михримах резко поднялась, не желая продолжать неприятный разговор:

– Гульфем Султан, я вам не верю. И все узнаю об этой Каролине. Если окажется, что она никакая не принцесса и не ваша племянница, берегитесь!

Гульфем что-то говорила в ответ, но Михримах больше не слушала. Она знала, кого просить о помощи – Иосифа Хамона, у того есть связи по всей Европе. Не так много у императоров фавориток и детей от них не может быть, чтобы Европе не было известно о взрослой дочери Карла.

Михримах видела Каролину почти мельком и не поверила ни в одну из выдумок Гульфем. У Габсбургов знаменитая выступающая вперед челюсть; если бы Каролина была дочерью Карла, то хотя бы чуть на него походила. Рустем верно сказал об этом в первый же день после возвращения жены в Стамбул. Он тоже не верил в благородное происхождение нежданной гостьи, но поделать ничего не мог.

– Касим-ага, позовите ко мне Иосифа Хамона.

– Он у вашей валиде, – поклонился евнух.

– Хорошо, я пойду туда сама, заодно и о здоровье султанши поговорю.

Иосиф Хамон мрачен. Это понятно: он ничего не может сделать с султаншей, та не выдержала нужного режима лечения. Роксолану изнутри съедала какая-то черная болезнь, все прекрасно понимали, что султанше осталось недолго. А Повелитель собрался на охоту в Эдирне. Неужели он не понимает, что, уехав, вернуться не успеет? Михримах охватывало отчаянье.

– Иосиф-ага, нам нужно поговорить.

– О валиде?

– Не только. Я хочу попросить вас кое о чем.