Дочь титана

— К сожалению, об этой истории знаю немного, — заметил кентавр, — лишь могу предположить, что причину надо искать в твоем прошлом. Скажи, мне несчастный, как давно твоя дочь помолвлена с Ипполитом?

Надо сказать, что Аби уже привык к этой манере кентавра вести разговор. Он постоянно перепрыгивал с тему на тему, начиная говорить об одном, потом о другом, третьем, и вновь возвращался к началу беседы. В результате его собеседник почти ни слова не помнил из того, что они обсуждали. На память приходили обрывки фраз, и приходилось ломать голову, не сболтнул ли чего лишнего. Царь слышал о подобной методике, принятой у некоторых жрецов храма Аполлона. По его мнению, было бы довольно странным, если бы Фрол владел столь тонким искусством.

Впрочем, на рассуждения времени не было, тем более кентавр продолжал допрашивать:

— Что тебя прельстило в этом негодяе с равнины? Дальнее родство с мифическим Гермесом или же рассказы о несметных древних сокровищах в кладовых его батюшки? Почему ты не отправил своих людей проверить правоту его слов? Тебе мало было своего золота и серебра? Или твои рудники истощились? А может продажа Черного дурмана перестала давать прибыль?

Аби вздрогнул. Лишь очень узкий круг посвященных ведал об этой статье дохода. Это была весьма неплохая задумка. Да что там неплохая, великолепная! Аби лишь на секунду не задумался, когда Деянира предложила в нескольких далеких горных поселениях выращивать на полях невиданные красные цветы с черной сердцевиной.

Как выяснилось, она случайно обнаружила их в лесу. Растение ей понравилось, особенно странные коробочки, в которых хранились семена. Она высадил целую клумбу в дворцовом саду, а вскоре обратила внимание на странную молочную жидкость, что текла из сломанных стеблей.

Неизвестно почему, царица решила ее собрать и попробовала. Состояние после приема привело в восторг. От царского лекаря узнала, растение выращивалось в далеком Кхитае. А сюда его по всей видимости занесли птицы. Лекарь назвал эти цветы Черным дурманом. Эти два слова как нельзя точно передавали всю суть страшного цветка.

Понимая, что высаживать плантации и продавать дурман публично, нельзя. Деянира устроила плантации высоко в горах. Специально обученные рабы два раза в год срезали головки цветов, потом несколько дней держали растение под тяжелым прессом, измельчали, сушили и превращали в почти невесомую бурую пыль.

Полученная смесь пользовалась хорошим спросом, как в храмах, где ее в маленьких дозах использовали для лечения различных заболеваний, так и среди обычных людей, желающих позабыть о своих проблемах. За одну маленькую горсточку только в Афинах и на Кипре давали не меньше сотни золотых оболов, что говорить о стовратных Фивах и других городах! Ну и что из того, что употребляя его, человек самым кратчайшим путем шел к своей могиле и переставал быть себе хозяином? Главное в ином — крупинка порошка дарила абсолютно новый мир.

— А ты знал, что Ипполит обожал этот самый Черный дурман?

Аби вздрогнул. Это прозвучало, как гром среди ясного неба, и царь попытался возразить, но сразу осекся. Перед ним будто наяву возникли возбужденно горящие глаза будущего зятя. Почему он никогда не обращал внимание на его несколько бессвязную речь и резкие перепады настроения от неудержимого веселья до полной депрессии! И еще, Ипполит постоянно что-то доставал из мешочка, висящего за поясом, и с нескрываемым наслаждением вдыхал.

Царь никогда не задумывался о том, какие последствия несет дело, начатое Деянирой. Все, что изрекали уста его супруги, для него казалось непререкаемым. Ведь к ее советам прислушивалась и царица Феодора! И не важно, что со временем жена отошла от государственных забот. Найденные ею семена приносили неплохой доход. Со временем производство и торговля Черным дурманом приобрели широкий размах. Даже то, что плантации довольно часто кто-то с завидным упорством поджигал, а караваны подвергались нападению, не приносило ощутимого урона. Естественно, он опасался, что рано или поздно общественность узнает, кто портит жизнь смертным, но отказаться заниматься подобным бизнесом не мог. Каким еще образом он получит столько золота?

— Ты всегда говорил, что любишь свою дочь, — горько произнес кентавр, — но золото, как выяснилось, ты любишь еще сильнее.

— Кто же его не любит? — искренно возмутился человек, — назови мне хотя бы одного, кто готов отказаться от сокровищ ради счастья других!

— Эола, — жестко отрезал Фрол и рубанул острием ладони по столу. Удар был настолько силен, что на пол с замечательным звоном упало несколько посудин. Аби качнулся, прогоняя наваждение. Перед его глазами возникла призрачная фигуры девушки, которая постояла немного и растворилась в воздухе.

— Эола, — протяжно повторил он. — Сегодня я слышал это имя и никак не могу понять, почему должен его знать. Мою супругу зовут Деянира. Пусть она и не так прекрасна, как нимфы и дриады, но она когда-то любила меня. И я не могу бросить ее сейчас, когда в наш дом вошла беда!