Дочь ведьмы

Я как раз налегала на вилы, когда прямо рядом со мной возникла Теган. Ее внезапное появление испугало, но куда больше меня встревожило то, что я не услышала, как она подошла. Я заметила, что девочка сменила свои нелепые сапоги на кроссовки.

От нее не укрылось, как я вздрогнула.

– Простите. Я звонила в дверь, потом поняла, что вы копаете. Ух ты, вы это все сама? Наверное, вымотались.

Я невольно улыбнулась ее словам.

– Мне по душе время от времени потрудиться, – сказала я. – Ты любишь работать в саду?

Она пожала плечами.

– Я, в общем, никогда не пробовала. Если не считать выращивание кресса на подоконнике в кухне.

– Для начала сойдет, полагаю.

Девочка будто ждала чего-то. У нее, судя по всему, нет ни единого друга, раз она приходит искать общества чужого человека в такой теплый день, когда другие подростки наверняка гогочут где-то компанией. Я протянула ей вилы.

– Давай попробуй.

Она улыбнулась, потом взяла вилы. Бестолково ткнула ими в землю, и на ее лице отразилось удивление от того, – какой незначительный след она оставила. Девочка попыталась еще раз.

– Навались всем весом. Смотри, вот так.

Я наклонилась и переставила ее руки, показывая, как работать всем телом, чтобы загнать зубцы в землю. Теган хихикнула – все тот же непобедимо радостный звук – и сделала, как я показала. Она, как выяснилось, быстро училась и вскоре вошла в ритм, медленно, но неуклонно продвигаясь по дерну.

– Не останавливайся, – велела я и зашла в дом.

Из окна я наблюдала, как она работает. Она быстро устала, но не сдалась. Я налила два стакана горячего фруктового чая и, выйдя, встала на пороге.

– Может, зайдешь, выпьешь теплого напитка?

Второй раз приглашать не потребовалось. Теган последовала за мной в кухню, взяла стакан с чаем и осторожно понюхала пар.

– Что это?

– Фруктовый чай. Шиповник с апельсином. Пей, пока горячий.

Она отхлебнула, улыбнулась и отхлебнула еще.

– Слушайте, клево. Скажу маме, чтобы купила такой.

– Я тебя как-нибудь научу, как его делать, – сказала я, сама удивившись неосмотрительности подобного обещания.

– Это ваша работа? Круто.

Девочка принялась бродить по комнате, изучая мои запасы бутылок и банок.

– Все это вы продаете на рынке… Я не думала, что еще и делаете.

Так мы взялись говорить про масла и благовония, и травяные подушки, и саше, которые я изготовляю. Я рассказала, что продаю их на рынках, а иногда через магазины. Теган это заворожило, она провела пальцами по ряду бутылочек синего стекла, остановилась понюхать корзину сохнущей лаванды.

– Крутые, – заключила она. – Вы это будете выращивать в саду?

– Да, кое-какие травы, цветы на масло и, конечно же, овощи.

Она на мгновение задумалась.

– Я не знаю, как вас называть. Вы мне так и не сказали, как вас зовут.

– Можешь называть меня Элизабет. – Я отпила чаю, потом спросила: – Теган – необычное имя, может, корнуэльское?

– Валлийское. Мама однажды на каникулы туда ездила, когда была маленькая. И на нее нашло. Честно говоря, по-моему, это единственное, что ей во мне по-настоящему нравится.

Теган смотрела мне в глаза, и короткая тишина так полнилась тоской и болью, что мне хотелось обнять девочку, как обняла бы меня мама. Вместо этого я отвернулась сполоснуть над раковиной стакан.

Теган заметила на кухонном столе мой дневник.

– Ой, а это для ваших… рецептов и всякого такого?

Она подошла и взяла книгу.

– Положи, – произнесла я чуть резче, чем намеревалась.

Обида на ее лице так меня взволновала, что я внезапно захотела, чтобы она ушла. Я не привыкла, чтобы у меня дома был кто-то еще.

– Если допила чай, то пора бежать домой. Тебе нечем заняться, но не стоит из-за этого думать, что у всех остальных так же, – сказала я Теган, стараясь не смотреть в ее огорченное лицо.

Когда она ушла, меня охватило раздражающее сожаление. Даже сейчас я не могу понять, было это из-за того, что я пустила ее в дом, или из-за того, что прогнала.

Этим вечером я несколько часов готовила масла. Сделала около десятка флаконов лавандового и столько же – перечной мяты. Работа это легкая и приятная, обычно она занимает меня, мешая задуматься о том, что я никак не могу изменить. Однако сегодня я поняла, что мысли мои блуждают. Я думала о Теган. И о Маргарет. Не могу вспомнить об одной, чтобы вторая тут же не приходила на ум. И как бы я ни старалась держать в памяти лишь счастливый образ любимой сестры, всякий раз, как я ее представляю, кожу ее заливает смертельная бледность, и я не могу этому помешать.

28 февраля 2007 года,

Луна во второй четверти