Дочь Вороньего Короля

Лариэсу показалось, что чародей, замерший на каменном троне, вмиг постарел и осунулся. Его взгляд потускнел, через лоб пролегла сеть морщин, а пальцы сжались в кулак.

Юноша понял, что сейчас должно произойти нечто очень важное, от чего будет зависеть не только судьба их похода, но даже их собственные жизни.

Сковывающий прикрыл глаза и издал звук, напоминающий стон. Ворон слетел с его плеча, и, усевшись на каменную спинку трона, гордо расправил крылья, провозгласив:

— Кар-р!

Глаза Корвуса распахнулись, и он резко поднялся, в два шага оказавшись перед дочерью.

— Ответь, Игнис, ты уверена, что хочешь покинуть дом и отправиться в опасное путешествие, грозящее лютой смертью?

Дочь не отвела взгляда и не выказала ни малейшей слабости.

— Я уверена, — четко и ровно проговорила она.

Не говоря больше ни слова, Корвус обошел ее и замер перед принцем. Он скосил глаза на Лариэса и тот вновь ощутил странный трепет.

— Мальчик, убери свои железки. Если я решу вас убить, они все равно не помогут.

Щит принца перевел взгляд на своего хозяина.

— Ваше высочество?

— Делай, как говорит король, — чуть более расслабленным тоном, нежели пару минут назад, произнес тот.

Лариэс склонил голову в знак согласия и спрятал меч и дагу в ножны, затем махнул рукой своим гвардейцам, которые с видимым облегчением один за другим опустили оружие. И тут виконт понял, что Вороний Король продолжает пристально разглядывать его.

— Ваше величество?

Ответа не последовало, однако Лариэсу показалось, что в глазах Ступившего на Путь Вечности промелькнуло одобрение.

— Не обращай внимания, — приказал он, после чего обратился к принцу. — Ваше высочество, допустим, я отдам вам артефакт и разрешу дочке отправиться в путешествие. Сможете ли вы гарантировать ее безопасность?

— Я сделаю все, что будет в моих силах, — убежденно ответил ему Таривас.

Корвус смерил принца тяжелым взглядом — они были одного роста, и все же, каким-то непостижимым образом Ступивший на Путь Вечности казался неизмеримо выше, он будто бы заполнял собой все окружающее пространство, принижая всех, кому не повезло оказаться рядом.

— Этого недостаточно, принц. Я требую клятву. Каждый из вас поклянется мне в том, что сделает все возможное и невозможное для спасения моей дочери, если возникнет такая необходимость.

— Клянусь своей жизнью! — высокопарно ответил Таривас, как только Древний закончил говорить.

— Нет, — Корвус покачал головой. — Не жизнью, ваше высочество, не жизнью. Ею поклянутся остальные, не вы.

— Тогда чем же?

— Светом дня.

У Лариэса по спине пошли мурашки. Он знал эту древнюю клятву, да кто не слыхал о ней? В одной из самых мрачных и печальных легенд о Вороньем Короле говорилось, как однажды к нему пришел проситель. Этот человек желал позаимствовать волшебный посох чародея, бьющий молниями, и говорил, что вернет драгоценность в целости и сохранности. Корвус взял у него точно такую же клятву.

Естественно, проситель, получив искомое, попытался обмануть Ступившего на Путь Вечности. За это он был жестоко наказан — Корвус призвал ворон, которые нашли человека и выклевали его глаза, обрекая клятвопреступника на вечную ночь.

Судя по изменившемуся лицу принца, он тоже слышал эту легенду. Но Таривас не был бы тем, кто он являлся, если бы позволил запугать себя.

— Я не понимаю, почему вы желаете, — произнес он, — чтобы моя клятва была мягче, чем у остальных.

— Вы думаете, что клятва светом дня — легче клятвы жизнью? — в голосе чародея послышалось горькое веселье. — О-о, вы еще так молоды, юный принц.

Таривас склонил голову, по-видимому, не зная, как реагировать на эти слова. А потому он извлек из-под одежды нательный крест, усыпанный рубинами и изумрудами.

— Мне поклясться на нем?

— Как пожелаете.

Принц опустился на колени и, сняв крест с шеи, поцеловал его.

— Я, Таривас Вентис, клянусь светом дня в том, что буду до последней капли крови защищать огнерожденную Игнис Фейргебор. И да обрушится на меня неотвратимая кара, если я нарушу свое слово.

Едва он закончил, как на колени опустился Ридгар.

— Я, Ридгар Кающийся, клянусь своей жизнью…

За ним последовала Орелия.

— Я, Орелия, прозванная Целительницей…

После — Блаклинт и Вилнар. За ними — Мислия и Лариэс. Один за другим воины становились на колени и вслух клялись своими жизнями защищать и оберегать Игнис, дочь Вороньего Короля…

Когда колени Лариэса погрузились в невысокую травку, и он достал крест, на котором собирался по примеру его высочества давать слово, юноша бросил короткий взгляд на Игнис.

В глазах дочки Вороньего Короля застыл ужас — она явно не ожидала, что отец догонит их и устроит такое представление. Но она — в этом Лариэс был уверен — прекрасно понимала, насколько серьезные клятвы дают ее новые спутники.

«Ну, все могло быть гораздо хуже», — подумал Лариэс, собираясь с мыслями.