Дочь времени. Дело о похищении Бетти Кейн

– Дамы и господа присяжные заседатели, эту карту Канады Глэдис Риз сделала, когда училась в последнем классе. Когда его милость с картой ознакомится, ее передадут вам. – И обращаясь к Глэдис: – Вы сами сделали эту карту?

– Да.

– Сами подписали ее?

– Да.

– И сами написали печатными буквами «Доминион Канада»?

– Да.

– Прекрасно. А вот передо мной записка со словами: «Мне их не надо!» Записка была вложена в коробочку с часами, с теми часами, которые исчезли из дома Фрэнчайз, когда там работала Роз Глин. Я утверждаю, что слова «Мне их не надо!» написала та же рука, что написала «Доминион Канада». И это ваша рука, Глэдис.

– Нет, – сказала она, взяв переданный ей клочок бумаги и тут же отбросив его в сторону, будто он жег ее, – нет, я никогда… я никогда не посылала часы…

– И записки этой не писали?

– Нет.

– Но «Доминион Канада» писали вы?

– Да.

– Позже я докажу, что эти две надписи сделаны одной и той же рукой. Тем временем суд с ними ознакомится. Благодарю вас!

– Мой ученый друг высказал догадку, – начал Майлс Эллисон, – что на вас было оказано давление, чтобы заставить вас прийти сюда. Это верно?

– Нет.

– Вы пришли сюда не потому, что вас запугали?

Она немного помолчала, видимо, борясь с собой, и наконец выдавила:

– Нет.

– Вам никто не подсказывал того, что вы должны были говорить?

– Нет.

И все же у присяжных сложилось впечатление, что она явилась в суд против своей воли и ее показания были ей кем-то навязаны.

Других свидетелей обвинения не было, и Кевин, прежде чем приступить к своей главной задаче, решил сначала покончить со всеми сомнениями относительно роли Глэдис Риз.

Выступил графолог, засвидетельствовавший, что надпись на карте Канады и записка написаны одной и той же рукой. Было очевидно, что и присяжные пришли к этому же выводу, поэтому, когда Майлс Эллисон высказал предположение, что графологи, бывало, ошибались, чувствовалось, что он говорит это лишь по долгу службы, убежденности не было в его голосе. Кевин ответил на это вызовом эксперта по отпечаткам пальцев, заявившего, что и на карте, и на коробочке, в которой лежали часы, одинаковые отпечатки пальцев.

А теперь, когда было установлено, что Глэдис Риз в то время, как она выступала в полицейском суде, держала у себя часы, украденные из дома Фрэнчайз, а затем в порыве раскаяния их вернула, – теперь Кевин мог приступить к главному – к развенчанию Бетти Кейн…

Когда в зале прозвучало имя свидетеля Бернарда Уильяма Чэдуика, послышался удивленный шепот. Читатели газет с этим именем знакомы не были, оно нигде не упоминалось. Кто этот человек? Зачем он явился сюда? Что собирается сообщить?

А он явился, чтобы сообщить, что работает в лондонской фирме, приобретает для нее фарфор и разные модные безделушки, что он женат и проживает вместе с женой по такому-то адресу.

– Вам приходится ездить в командировки? – спросил Кевин.

– Да.

– В марте текущего года вы побывали в Ларборо?

– Да.

– В Ларборо вы познакомились с Бетти Кейн?

– Да.

– Как вы с ней познакомились?

– Она меня подцепила.

Эти слова вызвали мгновенный и единодушный протестующий отклик в зале суда. Какие чувства испытывали уличенные во лжи Роз Глин и Глэдис Риз, никого не волновало, а вот имя Бетти Кейн было священно! О Бетти Кейн, напоминавшей святую Бернадетту, так небрежно отзываться нельзя!

Судья сделал выговор публике за шум в зале, а затем сделал выговор свидетелю. Что это значит – «подцепить»? Не соблаговолит ли свидетель придерживаться общепринятого языка?

– Расскажите суду, как вы с ней встретились, – предложил Кевин.

– Ну, я как-то зашел в отель «Мидланд» выпить чаю. И она… ну… в общем, она со мной заговорила. Она там тоже чай пила.

– Она была одна?

– Да. Совсем одна.

– Не вы первый с ней заговорили?

– Да я даже ее и не заметил!

– Как же она обратила на себя ваше внимание?

– Улыбнулась мне, я улыбнулся в ответ, ну и продолжал читать свои бумаги, служебные бумаги… Тут она заговорила со мной. Спросила, чего это я читаю, ну и так далее…

– Знакомство продолжилось?

– Ага. Она сказала, что любит в кино ходить и не пойду ли я с ней. Ну, свои дела в тот день я вроде бы прикончил, а девочка была славненькая, я и говорю: ладно, пойдем. А назавтра мы поехали кататься на моей машине. Я-то по делам ездил, а она захотела прокатиться со мной, а потом где-нибудь вместе поужинать, перед тем как к тетке вернуться.

– Она рассказывала вам о своей семье?

– Да. Говорила, что дома ей плохо, что никто о ней не заботится. Вообще жутко жаловалась на свою семью, но я – ноль внимания. Эдакая гладкая, упитанная штучка…

– Что? Что? – грозно перебил судья.

– Она выглядела молодой девушкой из благополучной семьи, милорд.

– И как долго продолжалась ваша идиллия в Ларборо? – спросил Кевин.