Доченька. Возвращение

Мари вышла из церкви и снова оказалась на площади. Все так же шел снег, но он стал гуще, и все так же дул сильный ветер. «Траксьон» Адриана был припаркован у их дома. Падавший из окна свет отбрасывал на снегу тень автомобиля. Подняв голову, Мари увидела на втором этаже освещенное окно спальни Камиллы. За стеклом вырисовывалась тоненькая фигурка. Было темно, почти как ночью.

«Не думала, что мы с Мелиной так много времени провели в церкви! Камилла уже вернулась, и Адриан тоже. А я ведь еще собиралась зайти к Дрюлиолям, чтобы заказать мясо на следующую неделю… Что ж, в другой раз!»

Мари ускорила шаг и едва не упала, поскользнувшись на обледеневшей плитке у фонтана. Она почувствовала, что на улице стало холоднее. Она снова посмотрела на фасад своего дома.

«У нас так много места! И наша Камилла чувствует себя одинокой во время каникул и в выходные… Если бы я только осмелилась… если бы я осмелилась поговорить об этом ребенке с Адрианом… Как замечательно было бы взять к себе эту девочку! Я сделала бы все, чтобы она снова почувствовала себя счастливой!»

Она ни секунды не сомневалась, что супруг не станет возражать.

Сердце Мари забилось быстрее. В голове ее уже родился план. Сегодня вечером… или завтра, после полуночной мессы, она поговорит о Мелине со своими домашними. Убедит их согласиться, только нужно найти слова, которые пробудят в каждом из них желание сделать доброе дело, проявить милосердие…

Теперь она радовалась, что поддалась порыву, который привел ее в аббатство в этот снежный вечер. Это не было случайностью, Мари твердо в это верила. Это был перст судьбы. И быть может, она подарит им еще больше счастья. И Мари почувствовала, что ради Мелины готова преодолеть любые трудности.

Глава 10 Чудо любви

Камилла с беспокойством поджидала мать, стоя у окна в своей комнате. Увидев ее на площади, девочка быстро спустилась по лестнице на первый этаж.

— Мама, где ты была? — спросила она, едва открылась входная дверь.

— В аббатстве, дорогая. Папа уже вернулся, я вижу. Он не очень устал? В такую погоду он очень не любит садиться за руль.

Тотчас же послышался низкий голос Адриана, который вышел в вестибюль следом за дочерью.

— Я ждал тебя с нетерпением, дорогая! — воскликнул он. — Но что это? Твои глаза сверкают так же ярко, как шарики на елке! Что хорошего с тобой приключилось?

— Я кое с кем познакомилась! — с таинственным видом ответила Мари. — Я расскажу вам позже. Я припозднилась, а ужин еще не готов!

Отец с дочерью обменялись удивленными взглядами. Что означало это «кое с кем»? Однако они не стали настаивать. Мари была так рада, что они решили дождаться вечера, когда она сама все расскажет. Они втроем отправились в кухню. Настроение у всех было прекрасное. Из-за двери доносились стук кастрюль и обрывки фраз на патуа: Нанетт уже занялась приготовлением ужина.

24 декабря 1947 года

Адриан положил руку на плечо Мило, венгерского камнелома, которого только что осмотрел. У того был сильный кашель.

— Нужно побыть в тепле как минимум три дня, мсье Ковач! У вас слабые легкие и в груди нехороший свист. Это сильный бронхит.

— Но, доктор Меснье, что я скажу патрону? У нас большой заказ от нотариуса из Узерша, который строит себе второй дом в Бейна. В каменоломне нужны все рабочие руки! Я не могу остаться дома, даже на день не могу!

Мило Ковач работал в каменоломне Даниэля. Это место славилось своим розовым гранитом. Разработкой камня руководил Жан-Батист Канар, отец Жаннетт.

Венгр был работником надежным и знающим. На французском он изъяснялся немного неуверенно, а голос у него был очень звучный. Адриан написал рецепт и окинул комнату озабоченным взглядом. Здесь было холодно, темные стены блестели от влаги. Женщина тридцати лет, миниатюрная, с длинными черными косами, готовила обед на чугунной печке.

— Нужно пожарче натопить в доме, мадам Ковач. У вашего мужа высокая температура. Да и дети могут заболеть в таком холоде.

Адриан вздохнул. Семья венгров жила в домике в переулке, куда солнце не заглядывало даже летом, а потому здесь весь год было сыро. Складывалось впечатление, что декабрьская стужа и ветер проникают сквозь стены.

— Вы знаете, доктор, в каменоломне я зарабатываю на жизнь, — сказал Мило. — Нам приходится нелегко, да и жилище наше могло бы быть получше. Но я не хочу жаловаться, как многие другие. Я люблю свою работу. Я хорошо знаю камень. Поверьте, нет ничего лучше в работе, чем местный розовый гранит! В моих руках он становится мягким и нежным.

Адриан усмехнулся. В первый раз он слышал, чтобы гранит из его родных мест называли нежным.

— Да вы поэт, мой славный Мило! Думаю, ваш гранит подождет вас несколько дней, не беспокойтесь! И прошу, не нужно самовольничать, оставайтесь в постели! — посоветовал он камнелому. — Что до работы, то на обратном пути я зайду к Жану-Батисту. Я знаю Канара, он охотно даст вам несколько дней отдыха.

— Спасибо, доктор! — с дрожью в голосе тихо проговорила женщина.