Дочери Лалады. (Книга 3). Навь и Явь

– Я готова склониться перед великой силой этого дара, – молвила Дамрад, останавливаясь напротив мраморной фигуры, наполовину погружённой в стену. – Воромь, твоя последняя работа – невообразимо прекрасный подарок всем нам. Это чудо, к ступеням которого хочется припасть и… молчать в глубоком трепете и потрясении. Молчать, ибо таких слов просто нет.

Сказав это, правительница и в самом деле медленно опустилась на колени перед белым изваянием, олицетворявшим собой нерушимый, недостижимый покой. Стоять в полный рост, когда повелительница на коленях, подданные не имели права, и Северга последовала примеру Дамрад. Она склонилась перед матерью, ставшей частью своего последнего творения, но так и не подарившей своей дочери хотя бы одну-единственную искреннюю улыбку.

Дом встретил её сиротливым звоном открывающихся дверей. Он каким-то образом уже узнал о кончине своей хозяйки, хотя чернобровый незнакомец и не сказал об этом прямо. В трапезной уже опять шумели дружки отца, и Северга поморщилась от раздражения. Матери не стало, а это существо, называвшееся её отцом, волновала только собственная потребность в возлияниях.

«Согласно установленному порядку, госпожа Северга, я должен открыть тебе завещание твоей матери, – послышался мыслеголос дома. – Прочти его и вступи в наследство».

Комната, доступ в которую так жаждал получить отец, чтобы добраться до денег жены, открылась сама, и в руки Северге опустился изящный ларчик, мерцающий отделкой из драгоценных камней. Внутри лежал свиток, скреплённый печатью: это и была последняя воля матери.

Основная часть состояния Вороми доставалась Северге, а также она становилась безраздельной хозяйкой дома. Отцу супруга отписала небольшую сумму и маленький домик на окраине города.

«Всю жизнь ты был у меня на полном содержании, Барох, но после моей смерти тебе придётся самому добывать себе пропитание. Ты отказывался взрослеть, пока я была рядом, и теперь, когда меня больше нет, ты будешь вынужден сделать это. У меня есть слабая надежда, что ты всё же способен на это».

Зачитав завещание отцу, Северга скатала свиток и окинула взглядом притихших гостей.

– Ну что, ребята? Теперь я – хозяйка этого дома. Хватит вам тут пить и гулять за чужой счёт. Выметайтесь-ка все до одного и чтоб духу вашего здесь больше не было. Моя мать терпела вас, а я не буду.

Хмель в считанные мгновения слетел с отца. Смахнув стоящие перед ним блюда на пол, он зарычал:

– И родного отца ты тоже вышвырнешь на улицу? Ты всегда была неблагодарной и дерзкой дрянью!

– За что мне тебя благодарить? За то, что сделал моей матери меня? – Северга с холодным спокойствием направилась к двери. – Что ж, я благодарю тебя за это, но считаю, что весь долг уже получен тобой даже сверх причитающегося. Ты злоупотреблял терпением матери, но у меня столько терпения нет. И не преувеличивай: на улице ты не остаёшься, кров над головой у тебя будет, пусть и не такой большой и красивый, как этот дом. Свою часть денег ты получишь завтра, а пока…

Перешагнув порог трапезной, она сказала:

– Дом, всех вон. И никого не впускать, пока я не скажу.

«Слушаюсь, госпожа».

Теперь вышвыривающее устройство сработало и по её приказу. Пол провалился, и трапезная вмиг опустела. Настала тишина, которую так любила мать.

Окна брезжили зябким светом Макши, ставшим к вечеру зеленоватым. Что такого особенного в окнах? Они были глазами дома, построенного матерью, и Северге мерещилось в них живое осмысленное выражение. Сейчас в них была разлита спокойная печаль.

– Дом, откуда ты узнал, что она… Что её больше нет? – Ладонь Северги скользила по стене, пытаясь уловить излучения родной души или хотя бы её отдалённый отсвет.

«Все произведения одного зодчего объединены общей памятью о нём, госпожа, – ответил дом. – То, что знает Белый Дворец, знаю и я».

– То есть… – Северга двинула бровью, поглаживая шероховатую выбоинку на стене, оставленную, должно быть, отцом во время одной из его шумных вечеринок. – То есть, ты знаешь, что происходит сейчас во всех домах, построенных моей матерью?

«Знаю, госпожа, но не имею права докладывать. Дома обязаны оберегать частную жизнь их владельцев. Сдержанность заложена в нас создателем».

– Жаль, – усмехнулась Северга. – А я так хотела полюбопытствовать, чем сейчас занята Владычица Дамрад.