Дочери моря. Встреча

– Завёртывайте сюда, чего стоять под дождём-то? – акцент хранителя маяка был густым, как клубящийся в шторм туман. – Плесну вам супу. Вы приплыли на утренней «Прути»?

– Да.

Гар Плам проводил гостя на кухню.

– Можете привесить свои вещички на крючок рядом с моими. В этом ноябре норд-ост несёт больше дождей, чем ветров. Тяжело, должно быть, пришлось старушке «Прути».

– Что правда, то правда. А потом я пересел на почтовую лодку. Было мокро. Вот, кстати, ваша почта. Я взял её, если вы, конечно, Эдгар Плам. Я Натаниель Лоуренс.

– Лоуренс? – Гар остановился, как вкопанный, медленно повернулся и не спускал глаз с человека, стаскивающего резиновый плащ.

– Да, сэр, Лоуренс – Натаниель Лоуренс.

Плечи Гара поникли:

– Значит, нашли нас.

– Я…я… я не совсем понимаю, что вы имеете в виду.

– Вы приехали поглядеть на племянницу.

Натаниель Лоуренс, казалось, немного колебался.

– Верно.

Гар наклонился и, крепко схватив Натаниеля Лоуренса за локоть, потащил его к стулу за кухонным столом.

– Значит, Мэй Плам – не ваша дочь?

– Думаю, вы и сами знаете, – сказал Гар, ставя перед гостем тарелку дымящегося рыбного супа. Из смежной с кухней комнаты раздался стон.

– Ох, это моя старуха Сиба. Ей не очень хорошо. Вернусь через секунду. Пора давать ей снадобье.

Гар ушёл, и Натаниель заозирался вокруг, оглядывая скромное жилище. Оно было чистеньким и аккуратным. Керосиновые лампы ярко сияли кристально-чистыми стёклами и отполированными до ослепительного блеска медными баками. Чугун дровяной печи с «Принцессы Атлантики» блестел, натёртый маслом, разливая густое тепло. Снаружи поднялся вихрь, и через два крохотные окна Натаниель различал всполохи света с вершины башни. Он посчитал: после паузы в десять секунд с пятисекундным интервалом загорались две вспышки. У каждого маяка вдоль побережья Новой Англии была своя собственная характерная последовательность, или «подпись». Подпись маяка у отмели Нантакет складывалась из двух вспышек с интервалом в две секунды и восьмисекундным перерывом. Он упёрся подбородком в руку, в тысячный раз представляя, как его брат следил за этой вспышкой. Но кто же знает, что там произошло. Сломалась ли мачта или штурвал – так или иначе, корабль потерял управление, и отмель превратилась в поджидающее их кладбище.

Гар вернулся. Под мышкой у него торчала газета, которую он аккуратно положил на стол.

– Нет, Мэй не моя дочь – и Люси Сноу тоже.

В газете была та же фотография, которую Натаниель видел в «Нью-Йорк-таймс».

– Вы знаете, есть ещё и третья.

– Третья!

– А-гм. Ханна её зовут.

Натаниель Лоуренс был совершенно озадачен.

– Но как? Как они выжили? Как вы их нашли?

Гар мягко засмеялся, словно снова переживая замечательный момент, а потом опять посерьёзнел.

– Я нашёл только одну. Не путайте. Только Мэй. На отмели Саймона. Плыла в рыбацком сундуке, я как раз там рыбачил.

И Эдгар Плам пустился в объяснения, как нашёл Мэй в тот судьбоносный день, почти восемнадцать лет назад. Когда он закончил, из соседней комнаты снова раздался стон. Гар поднял голову.

– Не волнуйтесь за неё. Она будет в порядке. Я просто не могу дать ей ещё опия, только не этим вечером.

Натаниель Лоуренс посмотрел в сторону задней комнаты. Всё это казалось настолько причудливым. Он пытался соединить вместе части головоломки – седовласый мужчина, больная стонущая женщина в задней комнате, и дитя моря по имени Мэй, которая в действительности была уже не ребёнком, но молодой женщиной.

– Значит, вы с женой вырастили Мэй.

– Я вырастил Мэй, – сказал Гар с ударением, озаботившим Натаниеля. Он выгнул бровь, но ничего не сказал, хотя Гар, казалось, знал, о чём тот хочет спросить. – Сиба не приняла её. – Натаниель был поражён тоном Эдгара Плама.

– Что вы хотите сказать?

– Ровно то, что сказал. – Гар пожал плечами. – Я пришёл сюда с этой прелестной девочкой с кудрями цвета летнего заката – ярко красно-золотыми – и она назвала её «преградой».

– Преградой? Я не понимаю.

– Недоразумением, мешающим её хворям. Сибиным любимым занятием были болезни. – Он резко рассмеялся. – Теперь она по-настоящему больна. Несколько месяцев назад её хватил удар. Но Мэй ей никогда не нравилась. – Гар остановился и потёр глаза. – Мэй – самое милое создание в мире. Она для меня – весь мир, но я обнаружил, что, вы знаете, что она… она другая. Она и её сёстры – другие.

– Она – дочь моря, как и её мать, – тихо проговорил Натаниель. – Вы давно знаете? С тех пор, как она была ребёнком?

– На самом деле, не совсем. Я пытался удерживать её вдали от воды. Чувствовал что-то… не хотел, чтоб она уплыла. Но наверняка узнал только год или около того назад. Мэй по-прежнему пыталась скрыть это от меня. Но, когда с Люси произошло несчастье, тут уж всё выплыло наружу.

– Однако мне бы хотелось узнать, как всё-таки эти три девушки нашли друг друга? Если вы подобрали только Мэй.

– Они нашли друг друга здесь, в Бар-Харборе. Это судьба их объединила. Другого объяснения у меня нет.

«Есть, – подумал Натаниель, – Законы Соли».