Догматическое единство и раскол Церкви

Поразительнее всего то, что на словах заявляя себя хранителями веры, мы в действительности исподволь также создавали (и слава Богу!) новые вероисповедальные формулы, что неудивительно: нужно обладать полным отсутствием чувства жизни, чтобы не пытаться мыслить, в том числе в области догматики. «Несмотря на то, что у нас не встретила сочувствия теория развития догматов, догматы у нас росли. Так в «Курсе догматического богословия» митр. Макария утверждается как догмат, что вне Церкви нет спасения. Все тексты, приводимые в защиту этого тезиса, надо заметить, говорят о другом, что нельзя спастись, если будешь противиться Церкви. Но это не помешало догматизировать идею гибели большей части человечества. Но когда и где установлен Церковью этот догмат?»47.

Хотя никакими Вселенскими Соборами эти вопросы также не рассматривались, Православная Церковь включила в состав учений, имеющих догматический характер, например, учение об Ангелах и о священстве48. Которое, к слову, буквально списано с соответствующего догматического учения Тридентского собора, утвержденного 15 июля 1563 г.49

И если понимать догмат в широком смысле слова, то перед нами, конечно же, новые догматы веры. Нужно ли говорить, что плоды этой практики не всегда пригодны для духовного кормления человека?!

Однако и католическая практика «живого познания» имеет свои очевидные недостатки. Будучи отделенной от Православной Церкви, Римо-католическая церковь при всем своем авторитете и многочисленности паствы вольно или невольно придает своим новаторским идеям значение догматов, хотя, следуя строгой логики христианской церковной жизни, они могут считаться лишь теологуменами, т.е. мнениями авторитетных и даже прославленных Церковью лиц, но не голосом всей Церкви. «Один Отец Церкви или многие следовали данному теологумену, этот вопрос не может иметь существенного значения, но далеко не безразличен. Каждый из святых Отцов Церкви имел нравственное право сказать о себе вместе с Апостолом Павлом: «Думаю, и я имею Духа Божия (1 Кор.7:40). И если известного теологумена держится целый сонм таких носителей высокого религиозного духа, то во мне крепнет субъективная уверенность, что и я стою на твердой почве, что это вероятное есть в высшей степени вероятное, что оно весьма близко к истинному. Но, конечно, теологумен даже самый распространенный, не есть догмат» 50.

Почему? Потому что теологумен не несет на себе печати кафолической рецепции, Церковь не засвидетельствовала его истины. И нередко, как в случае с Filioque, теологумен рождает разномыслие, если хотите, искушает. Согласимся, есть какое-то осязаемое внутреннее противоречие между заявленным Римо-католической церковью вселенского характера, присущего ей, вследствие которого она допускает возможность священникам-католикам преподавать таинства христианам других конгрегаций, даже не состоящих в общении с Римо-католической церковью (844 канон Кодекса канонического права), с заявлением о том, что «все, оправданные верой в крещении, сращены со Христом», и «хотя Церкви Востока и Запада следовали своими особыми путями, но были объединены общением веры и жизни в таинствах»51, и 1 каноном Кодекса канонического права, согласно которому его действие распространяется лишь на Латинскую церковь. Кафолическому масштабу должен соответствовать и характер деятельности, не допускающий образование сомнений и разногласий в «Церквах-сестрах».

Как следствие, обе практики, как они формировались на сегодняшний день, едва ли можно назвать универсальными и единственно верными.

V

Сказанное имеет далеко не теоретическое значение, поскольку последствия тех органических изъянов, которые накопились за последнее тысячелетие, касаются не только тех, кто располагается внутри церковных стен, но и все человечество. «Вера, которую Церковь возвещает христианскому человечеству, – некогда писал В.С. Соловьев, – есть вера живая и если благодать таинств есть благодать действенная, то и богочеловеческий союз, являющийся следствием их, не может быть ограничен исключительно религиозной областью, но должен простираться на все общественные отношения людей, перерождать и преобразовывать их социальную и политическую жизнь. Здесь человечеству открывается соответствующее его природе поле деятельности»52.

Иными словами, состояние, в котором Церковь пребывает в миру, имеет самое прямое и весьма существенное влияние на окружающее ее человеческое общество и вообще Космос. Здесь все сливается воедино: и молитва Богу за каждого, всех и вся, спасительная и невидимым образом преображающая Вселенную, и хорошие нравы, которые Церковь формирует даже в светских людях, культура и традиции, понимание добра и зла, само понятие личности человека. «Бог продолжает творить великие дела. Они постоянны и продолжаются в Церкви, а через Церковь в мире»53.