Доигралась, детка?

Смирнов знал эту версию, и давно дал отмашку Гоше в любой задрыпаной дыре достать «подругу» внучки, достать сосунка Алексей, который посмел приукрасить историю, сцепив пару на почве ревности ещё больше. Теперь Станислав Константинович понимал, почему именно Тимур не верил в то, что внучка носит его ребенка.

- Мы все едем в клинику. По пути обсудим детали, но у тебя, Чернов, есть десять минут, чтобы привести себя в человеческий вид, - бросил своё веское слово зятю. Который тут же сорвался с кровати и промчался, шатаясь, к выходу.

Смирнов в какой-то мере был премного благодарен парню за то, что не стал извлекать на поверхность всю грязь, всю истинную информацию. Теперь, когда он ближе узнал Амалию, прикипел к ней душой, понял одно: она не простит подобного отношения к её сыну, никогда и ни за что.

Тимур до сих пор был в легком алкогольном угаре, но новости о состоянии Алисы его протрезвили. Стало безумно страшно за свою девочку, страшно, что именно из-за него её жизнь и жизнь ребенка в опасности. Плевать, чей малыш, лишь бы все было хорошо. Он слишком болезненно её любит, чтобы отпускать.

53 глава 

Алиса лежала на койке в одиночной, дорогой палате. Рука неподвижно разместилась на подставке, и медленными каплями какая-то прозрачная синеватая жидкость из подвешенного сосуда попадала в вену через капельницу. Врач сказал, что они вовремя приехали, ведь с таким сильным тонусом шутки плохи. Сразу сделали УЗИ, и Алиса совсем разомлела, услышав, что у ребенка, размером с фасолину, уже есть сердцебиение. Врач улыбнулась и сказала, что это хороший знак. Алиса была слишком испугана, чтобы улыбнуться в ответ. Она была безмерно рада услышать, что с ребёнком всё не так страшно, как обрисовала это Амалия Валентиновна. Слова "угроза выкидыша" до сих пор пульсировали в голове. Когда Алиса осталась одна в палате, положила ладонь на свой живот и обратилась к своему малышу:

- Не смей бросать меня, понял, крепыш. Держись ради мамочки.

Это услышал входящий в палату Сева и улыбнулся. Боевая малышка. Он не верил, что может быть какой-то плохой финал. Тем более они собственноручно творят им хэппи-энд сейчас по приказу Смирнова.

- Алисонька, к тебе посетитель. Он тебе не понравится, но ты должна не нервничать и выслушать его.

Савелий говорил в мужском роде, и у девушки даже грешным делом пронеслась мысль, что Сева притащил Тимура. Не понимала правда, зачем и какой смысл, они друг другу уже чего только не наговорили.

Но вошедший человек её удивил до глубины души, и Алиса сразу присела на кровати и прошипела, как кошка, которой наступили на хвост.

- Ты мать твою издеваешься? Убери её отсюда немедленно!

На пороге палаты стояла заспанная и заплаканная Ева.

- Алиса, ей есть, что тебе сказать. Ты должна послушать и услышать, - с нажимом выделил последнее, повернулся к Еве и приказал, - рассказывай.

Алиса лежала на кровати, молча, не глядя на "подругу", которая признавалась в своих грехах. Она еле могла подавить в себе желание встать с кровати, подлететь к ней и придушить к хренам.

- Он думал, что занимается сексом с тобой, Алиса, иначе он не прикоснулся бы ко мне, - закончила Ева и с долей испуга бросила взгляд на огромного Савелия.

- Уведи её, - рявкнула Алиса Севе, и тот немедленно исполнил пожелание девушки.

Алиса осталась одна в палате и стеклянным взглядом посмотрела в стену. Эта сука обставила всё в лучшем виде. Она никогда не поверила бы Тимуру, и была зла до сих пор. Один звонок ей - и всей этой ситуации бы не было. Бесило до ужаса, как стечение обстоятельств сыграло на руку Еве. То, что он был с ночи и уставший, то, что она изначально должна была быть на той встрече. Алиса приложила свободную ладонь к лицу и негромко зарычала.

Тем временем в коридоре больницы появились Станислав Константинович, Амалия Валентиновна и Тимур. Сева сразу решил брать быка за рога и остановил их на пути в палату, тут же вытягивая ретивого кобелька и отводя его к Лёше и Еве. Ева совсем побледнела, когда увидела его, и так вжалась в диван, словно пыталась в нём раствориться.

Всю дорогу к клинике Тимур упрямо пальцами крутил мобильный, голова совершенно не варила, было противно от того, во что превратился он под действием безумной ревности. Во что превратилась их жизнь, начавшаяся как кошмарная игра сумасшедшего старика. Все как-то внезапно превратилось в правду, он даже не заметил, что совершенно по-другому стал чувствовать Алису, стал замечать её положительные стороны. И дело вовсе не в их охренительном сексе, здесь на поверхность вылезла совершенно другая правда – он боялся её потерять, но так же боялся признаться, прежде всего, себе в том, что влюбился в избалованную куклу, которая не вылезала из его мыслей.

Неделя без неё была каторгой. Порой просыпался в пьяном бреду в надежде, что она лежит рядом, что сейчас он навалится на жену своим телом и услышит, как она протяжно проговаривает его имя, как царапает его спину, как кусает своими зубками его шею или коварным язычком ласкает его каменный член.