Дойти и рассказать

– Падаем.

Оба свалились у глинистого обрыва, отделявшего русло явно ставшей более широкой речки от нависающего над ней зигзагообразного холма, вдоль которого они бежали последние, наверное, часа полтора. Шалва дышал тяжело, со свистом и хрипами, но пытался что-то ещё говорить, пока Николай не остановил его резким жестом. Вокруг что-то было неправильно, причём в большей степени, чем обычно. Он несколько раз внимательно осмотрел окружающий пейзаж, насколько это можно было сделать в отраженном свете давно уже куда-то исчезнувшей с небосвода луны. Вроде бы, всё было нормально, но… Если бы у Николая имелся бинокль, то он попытался бы получше разглядеть лежавший перед ними следующий изгиб речки, но и так он, не отрываясь, разглядывал его до тех пор, пока не заныли веки. Огибающая очередной холма излучина реки было не хуже и не лучше всех тех, которые они миновали за две последние ночи, и всё же что-то в ней было нехорошее. Лягушки почему-то заткнулись все разом, как будто из розетки выдернули штекер, и теперь вообще не было слышно ни единого звука, кроме шороха текущей реки, ворочающей камни вдоль берега.

– Шалва… – шёпотом позвал Николай.

– А?

Тот отозвался тоже шёпотом, как будто боялся кого-то спугнуть.

– А ведь мы туда не пойдём.

– Ты тоже чувствуешь?

– Да. Вверх полезем?

Николай, считавший себя старшим в паре, но не очень пока привыкший принимать быстрые решения, всё же задержался ещё на пару минут, придержав напарника за рукав. Хорошо, что ничего не приходится объяснять, но чёрт его знает, почему ему не хочется идти вперёд по установившемуся маршруту, а неизвестно зачем тянет лезть в гору.

– Ладно. Нормальные герои всегда… идут… в обход…

На последнем слове, уже карабкаясь за Шалвой вверх по осыпающемуся мелкими камешками склону, он едва не прикусил язык, и надолго заткнулся. В данных обстоятельствах это было полезнее для здоровья. Цепляясь за ветки вросших в суглинок деревьев, они выползли на край речной долины, сразу оказавшись отделёнными от реки каким-то условным и невидимым, но явно ощутимым барьером.

– Вправо.

Два бывших студента, стараясь не производить ни звука, буквально на полусогнутых ногах пробежали несколько десятков метров между деревьями, оказавшись перед чем-то, напоминающим живую изгородь. Николай готов был поклясться, что как раз сейчас на них кто-то смотрит и что вот-вот раздастся оклик, но за все время, пока они продирались через просвет в колючих кустах, ничего не случилось. Впереди оказалась пустошь, на ней там и сям росли редкие деревья, а далее начинался подъём вверх.

– Барбарис, – вдруг сказал Шалва, и протянул сразу обе руки к кустам, у которых они присели на колени, стараясь отдышаться.

Напряжение в воздухе стало настолько непереносимым, что Николай чуть было не ударил его за некстати произнесённое слово. Тот тоже что-то почувствовал и, оставив в покое неразличимые в темноте ягоды, вытащил из-за пазухи пистолет. Переглянувшись, оба беглеца тихонько двинулись вперёд, пригнувшись и лавируя между редкими деревьями. Оружие они держали наготове, и Николай даже не был уверен, слышит он бешеный стук своего сердца, или же чужого, но всё обошлось. Достигнув границы склона, они на мгновение остановились и, не сговариваясь, одновременно полезли вверх. У Николая мелькнула смазанная ассоциация – на соревнованиях или просто на зачётных дистанциях по ориентированию последний «пункт» перед финишем любили ставить на какой-нибудь крутой горке, которую приходилось брать «в лоб», потому что в спину всегда дышали другие, сходящиеся к финишной прямой. За подъемом обычно начиналась разметка – 150 метров цветной тесьмы до полотнища и секундомера. Последних здесь, разумеется, не имелось, но ощущения были похожими – ветки мотались вправо и влево, пока он рывками поднимался вверх, выталкивая из лёгких перегретый воздух и с каждым толчком поднимаясь ещё на пару десятков сантиметров.

Выбравшись к террасе, образованной изгибом склона, Николай рухнул плашмя, выставив перед собой автоматный ствол и почти ничего не видя за мельтешением чёрных и красных пятен перед глазами. Унимая боль в груди, он слышал и чувствовал, как позади карабкается Шалва, здорово отстав. Рана, видимо, дала о себе знать – хотя и позже, чем можно было ожидать. У Николая возникло желание спуститься и помочь, но оставлять проходящую прямо перед носом тропу ему не хотелось ни на секунду. Наконец, Шалва подполз к нему – и уткнулся в землю, даже ни разу не глянув вперёд. Ещё раз осмотревшись вокруг, Николай обернулся к товарищу, и едва не вскрикнул – тот лежал неестественно неподвижно, завернув под себя руку и даже, кажется, не дышал. Мысленно заорав, бывший бригадир перевернул вялое тело – и наткнулся на блестящий, лихорадочный взгляд.

– Уфф… – выдохнул он. – Напугал меня…

Машинально протянув свободную руку, он дотронулся до лба товарища. Понятно. Тридцать восемь минимум. Готов. Как же он бежал всё это время?

– Не могу больше…