Дохлый таксидермист

— Клянусь, это правда, — надулся Бродяжка. — Жена Или, Маруся Тарасенко, была влюблена в меня! А я тогда только начинал, как художник, мне было вообще не до этого! Потом я даже присмотреться к ней не успел, а Иля уже начал ухаживать! И что, она влюбилась в него, а ко мне, у нее, значит, было «детское чувство», — Бродяжка ностальгически улыбнулся. — Я говорю, Иля, чего ты делаешь, а он такой: я что, должен еще год ждать, когда ты определишься? Через год они уже были женаты, — с удовольствием резюмировал Миша. — Вы не подумайте, он не такой, чтобы по головам ходить. Наоборот даже. Просто Иля очень рано понял, чего он хочет…

Тут Бродяжка сделал некую задумчивую паузу, и Анвар пихнул его в бок:

— Ну, чего ты опять расстрадался? Твой брат живой, и вы скоро… — он спохватился на полуслове, но Бродяжка, к счастью, пропустил все мимо ушей.

— Да я просто вспомнил, как мы с Сашей над Илей смеялись, когда он был маленьким. Ну, над его мечтами. Он хотел, чтобы его вся страна знала, и чтобы любовь непременно до гроба, и лучший друг всегда рядом. Мы говорили, так не бывает. А у него, получается, было. Но кто же мог знать?..

Тут Бродяжка совсем пригорюнился и надолго замолчал. Анвар переглянулся с Тохиром, и дядька беспомощно пожал плечами. Он тоже не очень понимал все эти тонкие душевные терзания.

Но Мишу все равно было жалко.

— Давай не страдай, — сердито сказал Анвар. — Увидишь брата и извинишься. Скажешь, прости дурака, был неправ. Тебе же все равно извиняться за то, что ты от него убежал. Дважды! И отдельно за «упыря»…

Бродяжка вздрогнул, посмотрел на Анвара огромными, круглыми глазами, потом перевел взгляд на дядьку Тохира и пролепетал:

— Так это мы… мы туда идем, да? К нему?..

— Да тьфу на тебя! Балбес! — Анвар сердито сплюнул и добавил парочку ругательств по-узбекски. Приспичило же бестолочи догадаться! — Ладно! Да, мы идем знакомиться с твоим братом и его друзьями.

— Почти дошли, — деловито добавил дядька Тохир. — Сейчас в переулок, а там и их дом. Я вчера все записал.

— Но… — Миша остановился. — Но как же…

— Ну, мы же уже выяснили, что они живые, — сказал Анвар, досадуя сам на себя. — Вот и познакомимся. Мы с Тохиром никогда не видели настоящих писателей. Или ты нас стесняешься, а?! Евгений Петров у него «не нашего круга»! А мы с Тохиром тогда какого?!

Бродяжка вытаращил глаза. Конечно, он сразу же позабыл о том, куда они там идут, и принялся дико извиняться.

Анвар чуть усмехнулся и подмигнул дядьке Тохиру. Обвинять Бродяжку в снобизме было не совсем справедливо, зато пока тот оправдывался, они почти добрались до нужного дома.

В конце концов Миша все же сосредоточился на действительности. Газеты зародили в его бестолковой башке зерно сомнения, и теперь он хотя бы допускал, что «брат Иля» может быть жив. Правда, теперь он жутко волновался перед встречей с покойным братом.

Анвар потрепал его по плечу:

— Давай, балбес, соберись. Подумай лучше о том, как будешь извиняться перед своим братом за «упыря».

— Ты думаешь, он расстроился? — осторожно спросил Миша.

— А как же? Конечно! — подтвердил Анвар.

Он давно понял, что страдания Бродяжки лучше переводить в конструктивное русло.

— Расстроился, да, — неожиданно добавил дядька Тохир. — Я сам слышал. Вчера. Они курили и обсуждали тебя. Брат жаловался, а соавтор его утешал. Говорил, что ты ведешь себя как придурок потому, что придурок. А не потому, что не любишь его.

Миша удивился. Очень сильно удивился. Тохир крякнул и принялся рассказывать с начала, и Анвар его не одергивал. Вчера они, конечно, решили, что нежному Бродяжке лучше не знать, что дядька Тохир стал свидетелем его позорного бегства, но сейчас ситуация изменилась.

С молчаливого согласия Анвара Тохир рассказал о том, как подслушал беседу Ильфа с Петровым, а потом шел за ними до самого дома. На рынке писатели потерялись, и Тохир уже думал, что все, но потом они как-то сами на него выскочили. Так что он спокойно проводил их до дома.

Ильф на него пару раз оборачивался, и Тохир каждый раз ждал претензий, но писателю, видимо, было неловко цепляться к постороннему человеку с вопросом «а чего вы за нами идете». В итоге он, похоже, решил, что Тохир просто живет где-то неподалеку.

Риск, в целом, был небольшой, потому, что нормальные люди о слежке вообще не задумываются. А те, кто задумываются, ни за что не поверят, что за ними будет следить колоритный хромой узбек в тюбетейке — по крайней мере, так считал дядька Тохир. Но Анвар его все равно вчера отругал, заявив, что он хуже Бродяжки.

— Ой, неудобно-то как, — пробормотал Миша, услышав, что писатели собрались сделать его главным героем нового фельетона. — Понятно, что Иля расстроился, но это не повод писать в газету! Ужас! Надеюсь, Женя отговорил его.

— Не, не, — нахмурился дядька Тохир. — Я, может, не все расслышал. Но этот Петров, он его не отговаривал, а поддерживал.

— Ну, черт, значит, точно напишут, — смущенно сказал Миша. — Если Женька включился, то все, Иля уже не забросит.