Доктор Ахтин

Иван Викторович Вилентьев курил и смотрел в окно. Как бы ни хотелось это признавать, но Мария Давидовна оказалась права.

Парашистай вернулся.

Двое убитых парней на центральной улице города подтвердили это. Он сам выезжал на место преступления и смотрел на трупы. Один из них был разрезан, как девочка — первая из убитых жертв в этом году. Иван Викторович снова прокрутил в голове свои впечатления от увиденного: пьяные парни явно не оказали сопротивления убийце, один просто был убит, а у второго Парашистай выдавил глаза и, разрезав живот, извлек желудок. Все, как и говорила Мария Давидовна.

Глубоко затянувшись, Иван Викторович закашлялся. Затушив сигарету в пепельнице, он вернулся к столу и сел. Перед ним лежало дело Парашистая, поднятое из архива. Он прекрасно помнил последний разговор с Марией Давидовной, он услышал и запомнил её слова о психологическом портрете убийцы, но — на тот момент он не хотел верить, что Парашистай снова убивает.

Иван Викторович взял материалы дела и пошел в кабинет психиатра Марии Давидовны Гринберг. Негромко стукнув в дверь и дождавшись разрешения, он вошел. Увидев, что она разливает кофе в две чашки, он удивленно спросил:

— Вы меня ждали?

Женщина кивнула и улыбнулась ему:

— Я знала, что после очередного убийства вы придете. Вам сахар в кофе положить?

— Да, — сказал Иван Викторович и сел за стол. Размешав сахар в кружке, он сделал глоток и поднял глаза на Марию:

— Хорошо! Очень вкусно. Почему вы раньше меня не угощали кофе?

Мария Давидовна пожала плечами и ничего не сказала. Она, будучи мудрой женщиной и хорошим психологом, знала, когда нужно говорить, а где лучше промолчать.

— Вы, Мария Давидовна, насколько я помню, что-то говорили о психологическом портрете Парашистая? Если можно, то я бы хотел услышать ваше мнение об этом.

Мария Давидовна посмотрела на сидящего напротив коллегу, который снова опустил глаза, и вздохнула — даже если мужчина признал правоту женщины, то это еще не значит, что он признал её превосходство.

— Да, еще в прошлом году я долго думала над этим вопросом. Теперь, после новых убийств, я внесла некоторые коррективы, но принципиально ничего не изменилось.

Она взяла приготовленную бумажку со стола и, периодически заглядывая в неё, продолжила:

— Первое. Это мужчина. Тут у нас вопросов не возникает.

— Второе. Этот человек имеет отношение к медицине. Не знаю, какое точно — врач он, или медбрат, а может способный умный санитар — не важно. Главное, он знаком с анатомией человека и с медицинскими инструментами. Также, надо учитывать то, что в прошлом году, когда убивал ВИЧ-инфицированных, он каким-то образом получал служебную информацию о них. А это проще всего сделать, когда ты медицинский работник.

— Третье. Последние годы он живет один. А, может, он всегда жил один, но я больше склоняюсь к первому. Судя по всему, он должен быть замкнутым и осторожным человеком. Я думаю, он редко идет на контакт с людьми, как правило, только по работе, и никаких знакомств и общения с людьми во внешнем мире. Наш убийца — среднестатистическая личность, незаметная в толпе. С таким человеком столкнешься, и не поймешь, кто перед тобой. И наш убийца — очень умный человек. Он продумывает свои действия на несколько шагов вперед. Он тщательно готовится к убийству, продумывая место, время и пути отхода. Он не оставляет следов или оставляет те улики, которые ведут нас по ложному следу.

Мария Давидовна, мудро сказала «нас», хотя думала иначе.

— Четвертое. В его жизни произошло какое-то важное событие, которое изменило его. Я бы даже сказала, — послужило пусковым механизмом. Что конкретно произошло, я могу только догадываться, но думаю, что это была смерть близкого человека. Здесь тоже масса вариантов — мама, друг, брат, любимая женщина и так далее. По большому счету, неважно, кто это был. Главное, именно после этого он стал использовать древнеегипетские знания. Парашистай убивает во имя и для этого близкого человека.

— Пятое. Наш Парашистай — шизофреник. До этого важного события в его жизни, он был нормальным человеком, а после был дебют шизофрении. Как он проявился и попал ли он в поле зрения психиатров, я не знаю, но в этом направлении надо искать. Если он каким-то образом избежал контакта с психиатрической службой, значит, можно предположить, что шизофрения у него вялотекущая. В этом случае, заметить это очень трудно, а порой и невозможно. Он живет в своем больном воображении, и, тем не менее, достаточно адаптирован для жизни среди людей — я думаю, люди, с которыми он работает, даже не замечают того, что он болен.

Мария Давидовна смотрела, как внимательно слушает Иван Викторович, который периодически делал пометки в своем блокноте.