Доктор Бладмани

— Ну, еще разочек! Поймай что-нибудь совсем крошечное. Как называются эти… в общем, сама знаешь. У них еще раковины, и они оставляют за собой слизь.

— Слизняки.

— Нет.

— Улитки.

— Да, точно. Поймай улитку и прижми ее ко мне как можно плотнее. Причем, постарайся прижать к голове, чтобы она могла слышать меня, а я — ее. Ну как, сможешь? — И с угрозой в голосе добавил: — Если не сделаешь, буду спать целый год. — После этого он окончательно смолк.

— Ну и спи себе, — отозвалась Эди. — Подумаешь. Я-то могу поговорить и с кучей других людей, а вот ты — нет.

— А я тогда умру, а ты этого не перенесешь, потому что тебе всю жизнь придется таскать в себе мертвеца, или… нет, я тебе скажу, что я сделаю. Да, я знаю что сделаю. Если ты не поймаешь мне какое-нибудь животное и поднесешь его ко мне, я начну расти и очень скоро стану таким большим, что ты лопнешь как старая — ну, в общем, сама знаешь.

— Сумка, — подсказала Эди.

— Точно. И после этого я выберусь наружу.

— Выберешься, — согласилась она, — но толку от этого никакого не будет: немного подергаешься и все равно умрешь. Ты не сможешь жить самостоятельно.

— Как я тебя ненавижу! — огрызнулся Билл.

— А я тебя еще больше, — заметила Эди. — Я тебя первая возненавидела, еще давно, когда впервые узнала о твоем существовании.

— Поздравляю, — мрачно отозвался Билл. — Мне на это плевать. Ты — резина, а я — клей.

Эди промолчала; она вернулась к девочкам, и они продолжали играть в «камень, ножницы, бумагу». Это было гораздо интереснее, чем то, что мог бы сказать ей брат; ведь, сидя внутри нее, он так мало знал, ничего не делал, ничего не видел…

Однако, то, что она услышала о том, как Хоппи стиснул горло мистеру Блейну, было довольно интересно. Интересно, подумала она, кого Хоппи придушит следующим, и не стоит ли рассказать обо всем этом матери или полицейскому, мистеру Колвигу.

Внезапно. Билл снова заговорил:

— А можно я тоже поиграю?

Оглядевшись, Эди убедилась, что никто из ее подружек ничего не слышал.

— А нельзя ли моему братику тоже поиграть? — нерешительно спросила она.

— Да нет у тебя никакого братика, — презрительно бросила Уилма Стоун.

— Да он же выдуманный, — напомнила ей Роуз Куинн. — Так что пускай играет. — И, обернувшись к Эди, сказала. — Пусть играет.

— Раз, два, три, — одновременно выкрикнули девочки, вытягивая вперед руки. Кто-то выставил все пальцы, кто-то сжал руку в кулак, кто-то оставил только два пальца.

— У Билла получаются ножницы, — объявила Эди. — Значит, он бьет тебя, Уилма, поскольку ножницы режут бумагу, а ты, Роуз, должна стукнуть его, поскольку камень тупит ножницы, а он связан со мной.

— Как же я его стукну? — спросила Роуз.

После недолгого размышления Эди сказала:

— Стукни меня вот сюда, только легонько. — Она указала на свой бок, чуть выше пояса юбки. — Только смотри, ладошкой, и поосторожнее, потому что он очень нежный.

Роуз тихонечко шлепнула по указанному месту. Билл изнутри пообещал:

— Ладно, в следующий раз я ей покажу.

К девочкам направлялся отец Эди, школьный директор, в сопровождении нового учителя мистера Барнса. Они, улыбаясь, подошли к девочкам, и остановились.

— А Билл тоже с нами играет, — поведала Эди отцу. — И сейчас его шлепнули.

Джордж Келлер рассмеялся и заметил мистеру Барнсу:

— Вот что значит быть воображаемым — вечно тебе достается.

— А как же Билл будет бить меня? — с опаской осведомилась Уилма. Она попятилась и взглянула на взрослых. — Он должен меня стукнуть, — пояснила она. — Только смотри, не сильно, — предупредила она, стараясь не глядеть на Эди. — Ладно?

— Да он сильно и не может, — успокоила ее Эди, — даже, если бы и захотел. — Тут стоящая поодаль Уилма подпрыгнула. — Вот видишь, — сказала Эди. — Только и всего-то, даже если он и старался изо всех сил.

— А он меня и не стукал, — сказала Уилма. — Он меня просто напугал. Не смог как следует прицелиться.

— Это потому что он ничего не видит, — пояснила Эди. — Давай, лучше я тебя стукну вместо него. Так будет честнее. — Она метнулась к Уилме и шлепнула ее по запястью. — Ну, давайте еще раз. Раз, два, три…

— Эди, а почему он ничего не видит? — спросил мистер Барнс.

— Потому что, — ответила она, — у него нет глазок.

Обращаясь к ее отцу, мистер Барнс заметил:

— Что ж, ответ достаточно убедительный. — Они рассмеялись и отправились дальше.

Внутри Эди ее брат сказал:

— Если ты поймаешь улитку, я, может быть, смогу немного побыть ей, и даже чуть-чуть поползать и оглядеться. Ведь улитки же могут видеть, правда? Ты как-то говорила, что у них глаза на таких тоненьких прутиках.

— Стебельках, — поправила Эди.

— Ну, пожалуйста! — заканючил Билл.

Она подумала: я знаю, как сделаю. Поймаю дождевого червяка и прижму его к себе. А когда Билл перейдет в него, все останется по-прежнему — ведь червяки не могут видеть, они только и могут, что копать землю, так что братишка ничуть не удивится.

— Ладно, — сказала она и подпрыгнула. — Так и быть, поймаю. Подожди минутку, сейчас попробую найти. Так что потерпи немного.