Доктор Данилов в роддоме, или Мужикам тут не место

— Мудрое решение, — вежливо кивнул Данилов, которому давно наскучили однообразные речи заведующего. — Поживем — увидим.

— Слышал я, что вашего Гучкова вроде бы прижали, — продолжил Вознесенский, для которого Данилов был не просто подчиненным, а человеком со «скорой помощи». — Будто бы за закупку лекарств…

— Не знаю, но за это у нас любого попереть можно, — отозвался Данилов. — Не глядя. Как и за закупку всего остального. Закупки — дело скользкое, но прибыльное. Как говорится, «сидя у реки, от жажды не умрешь".

— Это точно, — согласился шеф и вдруг встревожился: — Что-то на тебе лица нет, уж не заболел ли?

— Не выспался. — Углубляться в подробности Данилову не хотелось.

Дверь ординаторской открылась, и в нее просунулась голова в колпаке, надвинутом по самые глаза.

— Илья Иосифович, вас в обсервации ждут!

— Забыл! — спохватился Вознесенский, вылезая из-за стола, протянув Данилову ладонь для рукопожатия, и сказал:

— Раз быстро отстрелялся — иди домой. Сегодняшний день будем считать обычным, а дежурство перенесем на завтра, а то Клюквин у меня отпрашивается.

После его ухода Данилову стало скучно. Он быстро допил чай, снял халат, натянул куртку, поискал в ординаторской свою сумку, завалившуюся глубоко под стол, и поспешил домой.

Всю дорогу он думал о том, правильно ли поступил, уйдя со «скорой» в анестезиологи. У новой работы была масса преимуществ, ко и недостатки тоже были. Да и где их нет — недостатков?

Вариантов у Данилова было не так уж и много: идти в терапевты, участковые или «стационарные» или же вспомнить о своей интернатуре по анестезиологии и тряхнуть стариной. Так Данилов и решил сделать — и реальность тут же ответила ему: с подачи коллеги со «скорой» Данилов «вышел» на главного врача роддома, где нужен был анестезиолог.

— Странно, что вы с подготовкой по анестезиологии-реаниматологии работали не на специализированной, а на обычной бригаде. Почему так получилось? — с ходу спросила его Ксения Дмитриевна.

Этот вопрос означал: «Какие грехи не пустили тебя в бригаду интенсивной терапии? Почему ты работал обычным выездным врачом?»

Грехов не было. Просто когда Данилов устраивался на «скорую» врачом (до того он подрабатывал фельдшером на пятом и шестом курсах), вакантное место в бригаде интенсивной терапии было лишь на другом конце Москвы — в районе Волоколамского шоссе. Ездить в такую даль Данилову не хотелось, вот он и остался на линейной бригаде, зато ближе к дому. Остался временно, до появления подходящей вакансии где-нибудь рядом, но как известно, нет ничего более постоянного, чем временное. Так и проработал все годы на линии.

Главврача устроило объяснение Данилова (плюс сыграла положительная рекомендация коллеги), и согласилась принять его на работу — и практически сразу же отправить на курсы по анестезиологии, необходимые для получения сертификата.

На новом месте Данилову работалось спокойнее. Есть, конечно, разница между работой «на улице» и в стационаре. В стационаре всегда тепло, светло и сверху не капает. Но Данилов ожидал большего, и в первую очередь — самостоятельности, той самой, к которой привык на «скорой», где сначала принимал решение, затем действовал и лишь в самую последнюю очередь отчитывался перед начальством. Кому-то другому такая свобода не была нужна, но Данилов без нее задыхался. Он верил в себя — в свое мастерство и врачебную интуицию.

Глава третья

КЕСАРЕВО ПРИКЛЮЧЕНИЕ

Обычные люди, далекие от медицины, считают, что кесарево сечение — простая операция: раз-два, и готово. И врачам-де проще скальпелем махнуть, чем помогать женщине разродиться, да и быстро как!

Действительно, кесарево сечение делается быстро — примерно за полчаса. Это если без осложнений. Но никто из медиков не назовет его простой операцией.

На самом же деле кесарево сечение — операция ответственная и сложная как для хирурга с помощниками, так и для анестезиолога. Ни один орган не кровоточит так яростно, как беременная матка с ее чрезмерно расширенными сосудами. И мало какая операция сулит врачам столько опасных сюрпризов.

Данилов делил все операции не на простые или сложные — ведь только по окончании можно сказать, сложной была операция или простой, — а на приятные и неприятные. Приятность определялась не поведением пациентов или их родственников, а врачом, производящим операцию.

Со стороны кажется, что хирурги и анестезиологи — одно целое, единый оперирующий организм. На самом деле между ними существуют определенные противоречия. Этот антагонизм прекрасно иллюстрирует одна из шутливых заповедей анестезиолога: «Нельзя верить хирургу, что в организме больного не существует других органов, кроме того, который он собрался оперировать».

А еще анестезиологи любят повторять: «Бывают малые миграции, но не бывает малых наркозов». А самые наглые из них рискуют даже утверждать, что хирург может зайти ровно настолько далеко, насколько ему позволит это сделать анестезиолог. И это тоже верно.