Доктор Дулитл на Луне

Время шло к полудню, и, прервав поиски шепчущих лоз, мы остановились, чтобы подкрепиться. От старого базового лагеря нас отделяло не более двух-трех часов пути. Но на Луне, где скорость передвижения была очень высокой, это означало расстояние куда большее, чем на Земле. Мы уже без малого неделю совершали ежедневные вылазки из этого лагеря, где Доктор разместил различные приборы для своих ботанических опытов, и занимались поиском тех или иных видов растений, о которых нам рассказывали кокетливые лилии. Но до наступления темноты мы всякий раз возвращались домой.

Итак, Доктор сидел, прислонясь спиной к камню и поглощая большой кусок желтого ямса, — этот овощ, росший на опушках джунглей, показался нам столь питательным, что мы сделали его главным блюдом нашего рациона.

— Скажи, Чи-Чи, — промолвил Джон Дулитл, — а чем кончается то предание о доисторическом художнике Угу Бумсе?

— По-моему, я рассказала почти все, что знаю, — ответила Чи-Чи. — В Те-Дни-Когда-Еше-Не-Было-Луны (так всегда начинала свой рассказ бабушка) Угу Бумс жил отшельником, вдали от всех. И было у него любимое занятие — вырезать каменным ножом картинки на роге или на кости. Больше всего ему хотелось вырезать изображение человека. Только некого было изобразить — ведь Угу Бумс жил в одиночестве. Однажды Угу пожаловался вслух, что ему некого изобразить, и вдруг явилась пред ним прекрасная девушка по имени Пиппитипа с ниткой голубых каменных бус на правой лодыжке; девушка та преклонила колена на валуне и как будто ждала, что Угу Бумс сделает ее портрет. И он вырезал ее портрет на роге оленя — это была лучшая работа, которую он когда-либо делал. Как только портрет был закончен, девушка стала растворяться в вечернем тумане, опустившемся на горы: она исчезла столь же таинственно, как появилась. Угу молил ее не уходить, ведь она была единственным человеческим существом, которое он видел в жизни, — не считая собственного отражения в озерной воде. Он хотел, чтобы она осталась с ним, несчастный Угу Бумс, резчик по рогу, человек, живший вдали от всех. Перед тем как навсегда исчезнуть в сумерках, девушка успела крикнуть, что не может остаться, ибо происходит из племени фей, непохожих на обычных живых существ. Угу бросился к валуну, на котором она стояла, но не нашел там ничего — только нитку голубых каменных бус, которую красавица носила на лодыжке. Убитый горем, Угу поднял бусы и надел себе на запястье; с тех пор он не снимал их ни днем, ни ночью, храня надежду, что девушка появится вновь.

Вот и вся история. Мы, юнцы, часто докучали бабушке, требуя, чтобы она продолжила свой рассказ. Конец казался нам слишком грустным. Но старушка каждый раз говорила, что это и есть конец. И что Угу Бумс, резчик по рогу и человек, который жил отшельником, вскоре после встречи с девушкой неожиданно исчез без всякого следа — как будто его поглотила земля.

— М-да… — пробормотал Доктор. — И когда, по-твоему, это произошло?

— Понятия не имею, — отвечала обезьянка. — Ведь и сама бабушка очень смутно представляла себе время и место событий, о которых вела речь. Ей, как и нам, обо всем этом рассказывали родители или бабушка с дедушкой. Одно я знаю твердо! Это случилось примерно в те же времена, что и Великий Потоп. Бабушка делила свои истории на два периода: про Дни-Когда-Еще-Не-Было-Луны и про более поздние события. Угу Бумса она упоминала только в рассказах о том, что происходило до появления Луны.

— Понимаю… — задумчиво произнес Доктор. — Но скажи: рассказывала ли бабушка о самой этой перемене, — как кончился один период и начался другой?

— Очень скупо, — ответила Чи-Чи, — как и тогда, когда мы спрашивали ее о Потопе. Реальность этого события не вызывает сомнений; но, за исключением немногих подробностей, наши предания не сообщали почти ничего о том, как именно все случилось и что творилось на Земле непосредственно вслед за этим. Должно быть, оба этих события были великими катастрофами — возможно, они и совершились одновременно; и все живые существа пришли тогда в такое смятение, что им было не до сомнений, а после были слишком растеряны, чтобы постараться сохранить что-нибудь для истории. Но, помнится, бабушка говорила, что в первую ночь, когда Луна появилась на небесах, предки нашего обезьяньего народа видели на вершине горы нескольких человек, которые стояли на коленях и воздавали ей почести. Это были солнцепоклонники, решившие, что отныне следует творить молитвы не только Солнцу, но и Луне, которая, по их словам, была не кем иным, как женою Солнца.

— Но разве люди не понимали, — спросил Доктор, — что Луна отделилась от Земли?