Доктор Елисеев

И Али ответил упавшим голосом:

– Завтра, месье.

Али так хотелось соврать, так хотелось оттянуть отъезд русского. И вот… не сумел.

4

Судно разводило пары, палуба подрагивала.

Елисеев был доволен: в путь, в путь!.. И все ж немного грустил, как всегда при виде ночных огней. Он думал о незнакомых людях, об их судьбах, таких различных и таких, в сущности, схожих. Вон там, справа, отчего в том доме не спят? Быть может, кто-то отходит в вечность, быть может, кто-то приходит в мир. Может, свершается страшное, может, кипит веселье… Хорошо бы написать стихи о ночах под чужим небом, о тех, кто путешествует не ради корысти, а потому, что слышит зов матери-природы, звучащий в душе неумолчно, как в раковине – море. Он усмехался: э, нет, стихи слагать ему не дано…

Елисеев сидел в кресле, положив руки на колени. Палуба вздрагивала все сильнее, что-то урчало и ухало в пароходном чреве, озабоченно проходил по палубе помощник капитана в белой фуражке, пронося впереди себя красную точечку сигарки.

Наконец послышался свисток боцмана. С железным громом двинулась якорная цепь, пароход загудел, качнулся и пошел туда, где уже не было никаких огней, а были темные волны и глухое небо.

Пассажиры разбрелись по каютам. Елисеев остался в кресле. Сберегая деньги, доктор взял палубное место. Стоило ль тратиться на каюту, когда завтра же пароход придет в тунисский порт Габес?

Морю что-то снилось. Оно вздыхало и ворочалось. Облака застили звезды. Без звезд было скучно. Елисеев зевал, лениво развалясь, хотел курить и не хотел шевельнуться, чтобы достать табаку и спичек.

Он уже задремывал, как вдруг услышал позади, за креслом, не то шелест, не то шепот. Он прислушался, разобрал: «Месье, месье», поглядел через плечо. Позади кресла смутно вырисовывалась маленькая щуплая фигурка:

– Простите, месье. Это… я… Али.

– Али?

Черт побери, это был он, мальчишка из Триполи.

– Поди сюда, – резко приказал Елисеев, начиная понимать, в чем дело. Али медлил. – Поди, поди, – строго повторил Елисеев. – Выкладывай все начистоту.

Али выскользнул из-за кресла, отблеск фонаря упал на него. Елисеев увидел молящие глаза, полураскрытые губы, белую полоску зубов.

– Ну? – сурово проговорил доктор.

Глаза Али приняли выражение отчаяния и решимости.

– Если месье меня не примет, брошусь в море.

Минуту оба молчали.

– Та-ак, – глухо проворчал доктор. И разозлился: – Я тебе дам, дурак, в море, я тебе покажу море, вот я тебя отстегаю сию минуту, я тебя!..

Он ругался и махал указательным пальцем перед носом Али. Но странно: чем дольше ругался рыжебородый, тем спокойнее становилось на душе у Али.

– Месье?

Они оба вздрогнули, увидев помощника капитана, стройного моложавого человека в белом кителе и белой фуражке.

– Откуда черномазый, месье?

Елисеев растерялся.

– Да-с… понимаете ли… – растерянно пробормотал он по-русски.

Помощник капитана стоял перед пассажиром – вежливый и неумолимый. Пассажир вдруг сердито глянул ему в лицо:

– Сколько платить за провоз этого негодяя?

– Простите, месье, – заметил помощник капитана, – судя по всему, вы не очень-то в нем нуждаетесь?

– Э… Гм…

– Видите ли, месье, – снисходительно продолжал француз, – вы, очевидно, не знакомы со здешним нахальным сбродом. Я вас в два счета избавлю от этого прощелыги.

Елисеев молча достал кошелек. Помощник принял деньги и козырнул.

– Спокойной ночи, месье.

Доктор, ломая спички, принялся раскуривать сигару. Али переминался с ноги на ногу.

– Ну-с, – начал Елисеев, сильно затянувшись и пыхнув густым дымом, – как прикажете поступать с вами, милостивый государь?

«Милостивый государь» виновато улыбался. Доктор умолк. С каждой затяжкой сигара его разгоралась, борода казалась оранжевой. «О господи, – раздраженно размышлял доктор, – вот незадача: что делать с мальчишкой? Высадить в Габесе? Пропадет ни за грош, а не пропадет, так будет маяться пуще прежнего. Ну а с другой стороны рассудить, не могу ж я за собою тащить…»

Постепенно сигара словно бы притихла, и борода у доктора потемнела… Елисеев успокоился.

– Эй, негодник! – негромко позвал он Али. – Как ты пролез на пароход?

– О месье, – быстро отозвался Али, – это не так трудно. Даже вы можете научиться, месье, обманывать франков.

– Даже я? – Елисеев рассмеялся. – Впрочем… что ж… давай-ка учи, может, пригодится твоя наука.

Али попросил разрешения сесть.

– Когда ты сбежал, моего дозволения тебе не потребовалось…

Али сел на палубу, поджал ноги калачиком и приступил к подробному и в высшей степени поучительному рассказу о трех способах незаметного проникновения на пароходы, умолчав, однако, что узнал все это от одного приятеля, прославленного среди ребят Триполи своими корабельными похождениями. Елисеев слушал, улыбаясь рассеянной и доброй улыбкой. «Ну, бог с ним, – думал Елисеев, – бог с ним совсем, как-нибудь пристрою…»

Облака расползлись, звезды сеялись на море. Морю отснились сны, шумело покойно и ровно. Пароход шел на вест, горизонт за кормою чуть светлел, близилось утро, близился Тунис, все было хорошо…