Доктор Елизов

– Не всегда и не везде. Но в ряде случаев надо, как в ситуации с несмышлёным ребёнком, просто приказать сделать так, как необходимо, не допуская возражений, иначе мы просто потеряем человека, – возможно, с излишней жёсткостью, заявляю я и сразу развиваю свою мысль: – Я – врач, а врач для сохранения жизни часто вынужден прописывать очень горькие лекарства, которые больному не нравятся. Однако это необходимость! Врач не может идти на поводу у пациента, иначе он его просто не вылечит.

– Я с вами не спорю, – с лёгкой улыбкой, напоминающей новую усмешку, произносит архимандрит. – Признаюсь, мне просто захотелось понять, что за человек известный доктор Елизов, которого многие побаиваются, но тем не менее стараются попасть на лечение именно к нему.

– Я очень жёсткий человек, когда речь идёт о здоровье и тем более о жизни моих пациентов. А пациентами я считаю практически всех, ведь любой человек сегодня здоров, а завтра может заболеть и попасть в мои руки.

Архимандрит какое-то время молчит, глядя перед собой.

– Не удивляйтесь, Александр Николаевич, что я так с вами разговариваю, – будто очнувшись, он начинает говорить. – Я знаю людей, которые прошли через ваши руки, и они отзываются о вас с огромной благодарностью и почтением. Правда, иногда жалуются, – в его взгляде вдруг проскакивает весёлая искорка, – именно на вашу жёсткость.

– Вы считаете, это плохо?

– Нет! – коротко отвечает отец Григорий и, подумав, повторяет: – Нет. Думаю, таким и должен быть настоящий целитель, – и вдруг спрашивает: – Вы воцерковлены?

– Честно говоря, я не знаю, – с некоторым смущением признаюсь я. – Но в Господа нашего верую. Часто с молитвой обращаюсь к Нему за помощью и поддержкой, особенно когда делаю в медицине что-то уж очень сложное. В далёком заполярном посёлке Булун, куда мне порой приходится летать в местную больницу для лечения особых случаев, у меня есть, если можно его так назвать, духовник. Это батюшка местной церкви отец Михаил. Я прихожу к нему каждый раз, когда туда прилетаю. Всегда обязательно исповедуюсь… Порой мы ведём с ним интересные беседы.

– Возможно, я вас удивлю своими словами, но я искренне считаю, что главное – искренне веровать, а все предписанные Уставом обряды и таинства – это уже вторично. Святые старцы-отшельники как-то без многого из такого обходились, а жили с верой и молитвой. Что поделать, но для многих служителей церкви нашей как раз обряд и таинства являются основным, а молитва, идущая от искренней веры, уходит на второй план. Именно это сужает их кругозор и сковывает свободу их мысли.

Последние слова я воспринимаю как намёк на его понимание, каким священником является отец Серафим.

– Что ж, Александр Николаевич, вашу просьбу я исполню прямо сегодня. От меня позвонят в Чистые Озёра и скажут всё, что нужно. Уверен, отец Серафим к вам придёт и согласится пройти обследование. Ну а дальше уже дело ваше как врача.

– Спасибо вам, ваше высокопреподобие! – искренне благодарю я, чувствуя некоторое облегчение. – Со своей стороны, я готов обеспечить ему и обследование в медицинском университете, и все последующие процедуры. Полагаю, на операцию его направят по месту жительства, а значит, её придётся делать мне.

– Это ваш дар вам сказал? – с лукавой улыбкой спрашивает архимандрит.

– Возможно и так, – чувствуя некоторое смущение, соглашаюсь я.

– Рад был с вами познакомиться и поговорить, – заканчивает святой отец нашу встречу и встаёт.

Встаю тоже.

– Буду искренне рад как-нибудь пообщаться с вами ещё. Не стесняйтесь и, если надо, приезжайте, – он троекратно меня крестит. – Благословляю вас, Александр Николаевич, на дела ваши праведные, – и, подумав, напутствует: – И всё-таки постарайтесь быть с вашими подопечными немного помягче.

* * *

Увы, в любом роде человеческой деятельности встречаются люди, не пригодные к делу, которым решили заняться. Сколько таких врачей, учителей, инженеров! А ведь они же лечат, учат, строят чего-то там… А уж если такой человек берётся врачевать душу человеческую, то это уже совсем беда. Архимандрит, с которым я только что беседовал, наверняка это прекрасно понимает.

Вернувшись к себе в больницу, сразу иду к Главному.

– Значит скоро жди этого священнослужителя к себе, – вздохнув, замечает Кирилл Сергеевич после моего рассказа. – Интересно, что он скажет, когда придёт?

– В любом случае, раз он болен, его надо лечить, – заключаю я.

– Полагаю, благодарности за исцеление мы с тобой от него не дождёмся. Впрочем, работаем мы не для этого, – и главврач машет рукой.

Честно говоря, я не думал, что указание «сверху» сработает так быстро. После завершения моего вечернего приёма слышу стук в дверь. На моё «Войдите!» она открывается, и появляется отец Серафим.

При его виде в голове всплывает картина из «Пиковой дамы», когда её призрак является Герману со словами: «Я пришла к тебе против воли, но мне велено…» От этого воспоминания и от подчёркнуто покорного вида батюшки давлю улыбку.

– Садитесь, отец Серафим, – приглашаю с максимальной доброжелательностью, указывая на стул у своего стола.