Доктор Гоа

Начинаем давать микроэлементы. А Денис постоянно орет, просто сутками. Он вообще не спит, плачет, плачет, плачет, все время на руках находится: у меня, у няни. И, опять-таки, я не спала. Няня, баба Лена, по ночам по несколько часов на улице с ним гуляла, чтобы я поспать могла хоть чуть-чуть. А сын спал, только лежа на теле: на мне или на Лене. То есть он все время должен был ощущать тело, его нельзя было спускать с рук, это один из основных методов, которые доктор наш, Сергей Александрович, применял. Он объяснял, что мы сейчас можем давать любые лекарства, но, если он не будет постоянно чувствовать себя защищенным, его психика не справится, он сойдет с ума. Ведь его месяц держали в реанимации, оторвав от мамы, а это нарушает психику.

Естественно, няня Лена – она его просто обожает. Может быть, она его даже больше, чем я, любит. Она – единственный человек, который меня поддерживал всю беременность, кто говорил: раз Бог дал, значит, все будет хорошо. И ее непробиваемая вера в это очень мне помогла. Лена с нами уже 11 лет живет. Денис ее зовет «баба Лена». А она так его любит – это просто сумасшествие какое-то… Она один раз сказала (и я в это верю), что она готова какашки его есть. А ведь у нее есть свои дети, внуки…

Постепенно все начинает приходить в норму, Денис уже понемножку спит, хотя все равно с перерывами, с плачем, с криком. И вот ему уже восемь месяцев, я начинаю заниматься ремонтом квартиры, и тут у подруги на дне рождения знакомлюсь с одним мужчиной. Он дико в меня влюбляется, безумно. И я тоже жутко влюбляюсь. Это с моей-то кучей проблем: живу за городом, квартира в Москве, ремонт, ребенок маленький – я не приспособлена для того, чтобы встречаться с кем-то, у меня и поспать-то времени нет. Но этот мужчина, Миша, тут же предоставил мне джип, начал закрывать все бытовые вопросы. Он настолько занял все мое пространство, что у меня остался ребенок и он: даже и ремонтом уже он занимался. К тому моменту, как мы познакомились, он с женой не жил уже полгода. У них двое детей: старшему было лет шесть или семь, а младший – еще меньше моего.

Он ухаживал, а я поначалу думала: ну, есть он – и есть, слишком была занята. А потом он очень много времени стал проводить со мной, со всей моей семьей подружился, каким-то образом нашел подход к родителям… Ну, короче, я к нему очень сильно привязалась. Влюбилась, как кошка просто. Начала понимать, что если есть мой мужчина на свете, то вот – этот человек. Он настолько гармонично мне подходил… Когда в какой-то момент я осознала, что влюбилась, было поздно, я уже начала зависеть от него, от его настроений.

Миша стал оставаться ночевать, мы переехали в соседний с родителями домик. И вот, помню, в одну из ночей я укачала Дениса, а потом, видимо, уснула на полу. Открываю глаза – ночник горит, я лежу на ковре, у меня какая-то подушка под головой, а он ходит и качает малыша, поет ему песенку. Уже сделал смесь и кормит его из бутылочки. А я на него смотрю и понимаю: боже мой, у него же жена с двумя маленькими детьми… И он с ней сейчас разводится через суд, потому что младшему еще нет года. Я понимаю, что его жена сейчас, может быть, еще более уставшая, чем я, и она сейчас одна, а я забираю у нее мужчину. Мне стало так страшно от того, что я делаю, на меня просто паника напала…

Это была моя первая паническая атака. До того я не знала, что это такое, даже не читала никогда об этом. А это страшная штука. Я выбежала из домика на снег, я не могла дышать, начала гореть. Миша: что с тобой, что с тобой? – а я задыхаюсь и не могу ничего сказать… Это было что-то абсолютно иррациональное. Я ведь ни в чем не виновата, они с женой разошлись до меня, это их отношения развалились. Но почему-то я вдруг увидела, что это все настолько… ну, если сказать по-религиозному, то «от дьявола», а если по-другому, то этого нельзя делать, это вообще против всего…

В конце концов я уснула, в первый раз выпив тогда феназепам. Мне эти таблетки дал Сергей Александрович, сказал: вообще-то это очень стремное лекарство, но, если у тебя будет срыв, выпей его. Он, как потом выяснилось, предвидел этот срыв, считал, что любой сложный момент мог явиться катализатором. И вот после того срыва я позвонила нашему доктору. Он приехал, сидел, смотрел на меня, смотрел, а потом спрашивает: ты хоть раз плакала за все это время? И я поняла, что вообще ни разу не плакала. Он говорит: ну, вот на этом, считай, у тебя и начался процесс. Честно говоря, теперь у тебя постоянно будут срывы: ты слишком долго держала свою психику в ежовых рукавицах. И тут я ему рассказываю про Мишу: так, мол, и так, есть жена. Он: ну, мы с тобой затрагивали уже эту тему в славянских Ведах. Так делать нельзя. Я не могу советовать: если ты так любишь этого человека и тебе так с ним хорошо, то, может быть, я и ошибаюсь. Но, судя по тому, что я знаю, могу только сказать, что тебе сейчас Вселенная дала возможность осознать, какое ты зло творишь.