Доктор и Африка

Мы уже, по нынешним меркам, давно друг друга знаем, но так и не удосужились познакомиться. Чёрч подери, да я её даже лечил!

— Меня давно уже зовут Малайка, — представилась мамаша Берты. — А как тебя зовут?

— Георгий, — представился я. — Но местные зовут меня, как вы уже знаете, Доктором.

— Джиоджи? — попробовала она моё имя на вкус. — Лучше пусть будет Доктор.

Я изучающе посмотрел на неё в зеркало заднего вида.

Что я увидел? Женщина лет тридцати пяти, может, даже чуть младше, упитанная, щекастая, грудь, если прикинуть, где-то третьего размера, задница здоровая, это называется стеатопигией, широко распространено в Африке. Глаза карие, широко расположенные, кожа смуглая, я бы сказал, что тёмно-кремового оттенка, точно такого же, как у Берты, толстые губы, зубы большие и на удивление белые, ростом она где-то метр шестьдесят пять, то есть чуть менее чем на десять сантиметров выше Берты, которая явно дитя тяжёлых времён, волосы курчавые, длинные, но сложенные в пучок на затылке, взгляд умный, но слегка охуевший, в стиле американских мамаш: "чё ты там ляпнул, белозадый?!" Да и по поведению видно, что она явно будет пытаться меня строить в будущем, когда станет поспокойнее. Ну, это мы ещё посмотрим. Она просто не знает, с какими мегерами я имел дело в силу профессии…

Впереди нас ждала длинная ровная трасса примерно на сто километров, а потом начнётся африканский пиздец. У нас дороги, как показывает практика, ещё нормальные.

На разветвлении встретится городок Уис, что неподалёку от затопленного карьера.

— Итак, следующим городом, точнее городком, который мы встретим, будет Уис, — сообщил я всем.

— Ох, там живут одни напыщенные белые индюки… — фыркнула Малайка, затем наигранно прикрыла рот в смущении. — Ой, прости, не хотела тебя задевать.

— А я и не белый, — усмехнулся я. — Я — русский.

— Русские — это белые, — снова фыркнула Малайка.

Нет, всё-таки они тут рано рожают. Я бы охренел, появись у меня в пятнадцать-шестнадцать лет собственный ребёнок. Урбанизация инфантилизирует людей, детство длится всё дольше и всё такое, но блядь! Пятнадцать лет! Это слишком даже для некоторых стран Африки! А, мы и так в Африке…

— Вот хрен угадала, Мали, — умышленно сократил я её имя. — Согласно исследованию учёных Портленда, русские — это "цветные". То есть тоже угнетаемые и всё такое… Это не я придумал, это умные люди исследование провели и пришли к такому очевидному выводу! Так что смиритесь, что у вас есть чёрные братья и сёстры, которые вынуждены были стремительно побелеть из-за уникальных и очень суровых климатических условий России…

— Чего? — недоуменно спросила Малайка.

— Берёзы, ну чёрно-белые деревья с зелёными листьями, видели на картинках? — спросил я, а увидев положительные кивки от обеих, продолжил. — Моим предкам приходилось адаптироваться сначала под них, потому что берёзовые леса были повсюду на тысячи километров вокруг, сначала они стали чёрно-белыми, а потом климат начал резко портиться и наступила вечная зима. Вот тогда-то они окончательно побелели, чтобы не выделяться на фоне снега. Но это всего лишь камуфляж, не более! В душе мы чернее безлунной облачной ночи!

Повисла пауза. А затем Берта не выдержала и прыснула.

— Да шучу я, — махнул я рукой, и снисходительно улыбнулся не сразу врубившейся Малайке. — Я как снег белый. Но угнетённым себя чувствую с рождения. Вот вижу твой взгляд, Мали, и интуиция подсказывает мне, что ты будешь трахать мне мозги.

— М-хм, — в подтверждение кивнула Мали.

— Только имей в виду, я сам мозготрах каких поискать, — предупредил её я. — Ты рискуешь вступить в битву, в которой не сможешь победить.

— Это мы ещё посмотрим, — криво усмехнулась Малайка.

Я пожал плечами.

Километров через шестьдесят медленного и печального пути я понял, что окончательно морально заебался и надо делать привал.

— О, вижу отличное место для привала, — увидел я скопление каких-то подобий сухих и кривых стволов мёртвых деревьев.

Съехал с трассы и припарковался в глубине этой мёртвой рощи.

— Я сейчас…

Вышел наружу, расчехлил зафиксированный на крыше рулон ткани и замысловатым образом накрыл всю машину. Теперь она выглядит как нечто белое на белом фоне. То есть ещё постарайся разгляди.

Заглушил двигатель, белый брезент послужит отличным буфером, поэтому не замёрзнем за ночь.

Залез обратно в машину, запахнул брезент поплотнее и скрепил его пуговицами. Всё продумал.

— Всё, теперь ужин и спать, — сообщил я всем план дальнейших мероприятий.

Максимка уже сам клевал носом, поэтому я быстро разогрел говяжью тушёнку на спиртовой горелке, разложил по одноразовым тарелкам, поперчил и раздал галеты. Галеты сами по себе — безвкусная херота, но с тушёнкой заходят как опытная алкашка в бар. То есть легко и непринуждённо.

Поужинав, завалились спать.

Я устроился сзади, разложив сиденье в положение "срочно спать". Разулся, ослабил ремешки и закрыл глаза.