Доктор Павлыш

– Что я застал, прибыв на станцию? – продолжал Павлыш. – Драконов, которые нападают на людей. И затравленную экспедицию.

– Это преувеличение.

– Разумеется. Вся литература строится на преувеличениях. А какие были версии? Что на планете живут троглодиты, и драконы приняли нас за них. Вряд ли. Уровень эволюции не тот. Вторая версия твоя: прилетали сюда когда-то пришельцы и разозлили драконов, у которых хорошая память.

– Я понимаю, это так, чепуха, а не версия.

– Эта версия не хуже любой другой. В конце концов все сводится к двум вариантам: либо мы помешали драконам, либо они нас за кого-то принимают. Мне повезло. В день, когда я приехал, вы поймали дракона. Я его исследовал. И что же обнаруживается? Метаболизм драконов не позволяет им питаться людьми. Больше того, тут же я узнаю, что комары, которые с ожесточением нападают на людей, также не могут пить нашу кровь. Они от нее погибают. Получается все равно как если бы люди собирали только поганки и нарочно питались ими, умирая в мучениях. И главное, те и другие буйствуют лишь в районе нашего холма. В лесу их уже нет.

– И тогда появилась новая версия.

– Конечно. Назовем ее версией трагической ошибки. Мы заняли их дом, не заметив этого. Комары летят на тепло– тепло сурков. Откуда им знать, что наше – это не то тепло? А драконы принимают нас за других, за свою обычную добычу.

– Почему же, когда дракон вас хотел схватить, он щелкнул когтями на высоте метра от земли? Или я устроила эксперимент с ползаньем, и дракон также промахнулся, сжав когти в метре от земли? И почему они бросаются на светлое?

– Их подводит инстинкт. Они привыкли охотиться именно так.

– Но ведь сурков на нашем холме нет!

– Это нас и сбивало с толку. Иначе трудно было бы не догадаться, в чем дело. И именно это заставило нас занять место сурков в рационе комаров.

– А где же… – начала Таня, но Павлыш перебил ее:

– Значит, существует экологическая ниша. Каждый холм– стойкое сообщество. Комары живут в норах сурков и пьют их кровь. И, вернее всего, сами они тоже чем – то нужны суркам, может быть, те едят их личинки. Сурки питаются муравьями и тоже контролируют их численность…Драконы не без пользы соседствуют с этим сообществом. Но строго следят, чтобы была неприкосновенна их территория. И поедают слабых, нерасторопных.

– А я сидела на крыше, – вспомнила Татьяна.

– Нашествие расплодившихся сверх меры муравьев и стало для меня последним штрихом в картине этого мира, – сказал Павлыш. – Ладно, пойдем дальше. Что же получается? Мы прилетаем, высаживаемся на холме. В период проливных дождей, когда жизнь на планете замирает, мы начинаем строить, заваливаем норы, сурки гибнут или убегают в лес. Там нет их привычной пищи, и они постепенно вымирают. Помнишь сурка, которого ты привезла? Он был больным и полудохлым. Комары в процессе эволюции привыкли обходиться «своими» сурками. Улететь они не могут. Сурков нет, комары летят на тепло, кусают нас и дохнут. А драконы лишаются крова родного. Они рады бы сменить холм, но у каждого холма, вернее всего, есть свой род властителей, и другие драконьи роды не пустят к себе на холм чужаков…

– А если здесь тоже будет что-то похожее? – Татьяна обернулась, прислушиваясь к звукам леса.

– Все зависит от нас. Перед тем как переселяться, поглядим, не мешаем ли мы кому-нибудь.

– Согласна, – ответила Татьяна. – Мне тут нравится.

Эпилог

«Сегежа» вышла на орбиту планеты через десять недель после того, как Павлыша обменяли на доктора Стрешнего. Она должна была спустить свой катер с грузами для станции. Нина с Павлышом отправились к посадочной площадке пешком, потому что Татьяна-маленькая с Джимом чинили вездеход – безотказный работяга забастовал именно тогда, когда надо было показать гостям, что они прибыли на образцовую станцию.

Нина и Павлыш укрылись от жгучего солнца под навесом, рядом со станционным спасательным катером. По скользкому блестящему боку катера шествовала длинная вереница оранжевых пауков. Впереди самый большой, командир, за ним остальные по росту. Пауки не удерживались на металле, порой кто-нибудь из них падал на пластиковый пол, остальные тут же смыкали строй.

– Гнездо отыскали, – решил Павлыш.

Пауки любили птичьи яйца и всегда шныряли по соседству.

– Грабители, – сказала Нина. – И, как положено, трусливы.

Она накрыла ладонью паука-разведчика, бегавшего перед строем. Паук притворился мертвым. Нина выкинула его в кусты. Остальные пауки забегали, рассыпали строй, не зная, куда идти.

– Пускай суетятся. Может, попугай успеет перепрятать яйца.

Цицерон, который не отставал от Нины, решил, что Нина бросила паука, чтобы он притащил его обратно, и поспешил в кустарник.

– Далеко не отходи! – крикнула ему Нина.

С ветки слетел большой попугай. Он высмотрел блестящую пуговицу на мундире Павлыша и решил взять ее на память. Павлыш отмахнулся:

– Лучше бы гнездо как следует прятал. Не видишь, что пауки идут?

– Тебе хочется улететь? – спросила Нина.

– Нет.

– И мне не хочется. Тем более что работы здесь хватит надолго. Может, останешься?

– Стрешний возвращается.

– Вы с ним сработаетесь.