Документы забытой памяти

Мы знали, что работают специалисты, не вошедшие в состав «заказников», то есть тех, кому заказан был проект. Но такого наплыва никто не ожидал. Было зарегистрировано 92 проекта, а если учесть и непрофессиональные работы, то их было больше 100. Среди них были очень сильные конкуренты, такие как Авраам Милецкий, Ада Рыбачук и Володя Мельниченко, представившие огромный макет. Но если честно говорить о конкурентах, то наибольшее впечатление на меня произвел проект Валентина Селибера. Он единственный пренебрег программой конкурса и поставил монумент на действительном месте расстрела, выявив последовательно все элементы этой трагедии.

Мы ждали дальнейшего развития событий, зная что отношение руководства к монументу и принятый состав жюри не предвещают ничего хорошего. Дома наступило временное перемирие. Мы отсыпались. И все же напряжение чувствовалось. Все мы ждали обсуждения проектов. Пока что была открыта выставка. Вот что пишет очевидец:

«И вот – выставка конкурсных проектов. 1966 год, февраль, лютый холод. Длиннющая очередь тянется от дверей Дома архитекторов через Новопушкинскую вниз по Прорезной и заворачивает на Крещатик. Стою уже час. Потом бегу греться. Потом стою еще полтора часа. Очередь движется очень медленно – выходящие выглядят как-то странно, растерянно. И ничего не рассказывают… Войдя в здание, заполненное проектами, я начинаю этих людей понимать: проекты в своей массе не имеют ничего общего с привычной нам официальщиной, с пустопорожней помпезностью вознесенных фигур… Нет, здесь в сердце входит игла живой боли…».

И. Бабич. Камень и слово. «Новое русское слово» 22.09.1994.

Через некоторое время должно было состояться обсуждение проектов. Директору Дома архитектора Иосифу Рафаиловичу Кайлику запретили вывешивать объявление. Авторов заказных проектов обзвонили по телефону в день обсуждения. Тем не менее за час до начала в Дом архитектора нельзя было войти – зал был переполнен.

Обсуждение было длительным и бурным. Выступали писатели, архитекторы, художники. Запомнилась фраза, прозвучавшая несколько раз: «Мир не знает трагедии Шевченковского района, мир знает трагедию Бабьего Яра». Однако все эти творческие вопросы очень мало интересовали жюри конкурса, оно на них ответило по-своему.

«Отметить, что проекты, представленные на конкурс, по своему содержанию не отвечают основным условиям программы конкурса. Авторы большинства проектов не выполнили главного требования программы и не отобразили в своих проектах героизм и непоколебимую волю нашего народа в борьбе за победу великих идей коммунизма, за честь и свободу Отечества, а отразили, в основном, мотивы скорби. В связи с этим обязать авторские группы переработать проекты в соответствии с программой конкурса и до 31 марта 1966 года представить их на повторное рассмотрение».

Председатель жюри, зам. пред. Совета Министров УССР С. М. Андрианов.

Об этом ставили в известность только авторов заказных проектов. Остальных участников конкурса вообще не информировали. Форма, в которой нам высказывалось пожелание жюри, была весьма простой и ясной: «Не переделаете проектов – отберем деньги через суд».

К чести участников конкурса следует отметить, что ни один из проектов второго тура не отображал «непоколебимую волю нашего народа в борьбе за победу великих идей коммунизма». Тянуть уже было некуда, и жюри было вынуждено принять решение. Когда Андрианов вручил нам грамоты за первое место, мы были крайне удивлены их странным текстом. Выглядели они так: