Долбящий клавиши

Во время походов мы искали долины и осматривали ущелья, в которых еще оставалось немного снега. Однажды мы нашли овраг, который был заполнен снегом, твердым как камень. На следующий день мы несколько километров тащили наши лыжи по зеленым лугам, пока снова не очутились на том самом месте. Отец пристегнул лыжи и пулей просвистел вниз. Если на каком-то месте снега не было, он перепрыгивал его. Я тоже пристегнул лыжи – и упал. Дорога была слишком узкой, чтобы затормозить, да и вообще для того, чтобы управлять лыжами. Так что я скользил вниз на заднице, а потом с лыжами на ногах бежал по лугу, пока дорога не началась вновь.

Там, где еще лежало много снега, я чуть не обморозил руки, пока пристегивал лыжи. На них были непростые натяжные крепления. На моих лыжных ботинках было бесчисленное количество ушек, которые ужасно давили. Для меня остается загадкой, как, несмотря на все это, я научился кататься. Я всегда надеюсь, что мои дети не заметят, насколько хуже их я катаюсь на лыжах, ведь это было бы не совсем благоприятно для моего авторитета перед ними.

А дальше речь пойдет о школе. Меня выбрали агитатором. Как Ангелу Меркель. Всегда выбирали того, кто не присутствовал и, таким образом, не имел возможности сопротивляться избранию на должность. Я был очень рад, что не стал председателем отряда. Раз в неделю я был обязан проводить политинформацию. Я посоветовался с отцом. Он дал мне берлинскую газету Berliner Zeitung, рекомендовал найти три статьи и зачитать их. Только я не в состоянии был читать немецкую газету. Отец пытался мне помочь. По-моему, он с удовольствием жил при социализме и не считал его плохим, только это было совсем не связано с реальной жизнью, окружавшей его, и от этого он нервничал. Итак, я нашел для себя тему, начал читать, но неудачно выговаривал заголовки и имя Эриха Хонеккера. Когда я прочитал все намеченное, то так и не понял, о чем речь. Информационная ценность газет была не очень высока. Во время урока я рассказывал что-то такое, чего сам особо не понимал, поэтому и для моих одноклассников это не представляло ни малейшего интереса. Руководитель FDJ[11], который должен был присутствовать в это время в классе, клевал носом и зевал.

В детстве я верил, что мир постепенно движется к развитому социализму. Мне никогда не пришло бы в голову, что люди на Западе могут не хотеть этого. Я полагал, что они просто не знают о том, как у нас хорошо. И я действительно сильно удивлялся, узнав, что некоторые знакомые моих родителей ругают Восток и подают заявление на выезд. Они что, не замечали, как здесь было хорошо? Хотя мы были еще маленькими, мы имели возможность присутствовать при всех дискуссиях, и, возможно, только создавалось впечатление, что мы ничего не понимаем.

Мой отец рано показал мне, как распознавать людей из «Штази»[12]

. Это было довольно просто. Люди из «Штази» ходили по району поодиночке или небольшими группками, выглядели нелепо, были плохо одеты и носили на запястьях забавные сумки. Распознавание этих людей было для меня своеобразным видом спорта, и я не улавливал в этом опасности. Они всегда присутствовали на праздниках или при государственных визитах. Они покупали в супермаркете одну бутылку кетчупа, так как были не из Берлина. Тогда кассирша внимательно присматривалась к ним. Я не понимал, почему мои родители на 1 мая или на 7 октября[13] никогда не вывешивали флаг. Вероятно, родители считали это глупостью. Или у нас не было флага. Товарищ Эрих Хонеккер, на мой взгляд, был дружелюбным пожилым мужчиной в шляпе. Я слышал, что если у тебя возникнут проблемы, то можно написать ему письмо и он поможет. Таким образом одна многодетная семья получила баркас. Другая – возможность выехать из страны.

Когда в кинотеатре показали фильм «Зорро», я, конечно, тоже захотел научиться фехтовать так же хорошо, как главный герой. После школы мы с моим другом тренировались у нас дома. Конечно же, только тогда, когда моих родителей не было. Мой друг сидел под столом на корточках и крепко держал пятирожковый подсвечник, а я доставал острую саблю. В моем воображении, как и в фильме, свечи на некоторое время должны были оставаться стоять после того, как я их рассекал. Я нанес удар. Свечи пролетели через комнату и хлопнулись о шкаф для посуды. Они просто отломились от подсвечника, ведь я попал по нему. Потом я захотел прийти на карнавал в костюме Зорро. В шляпе, маске и длинном черном плаще я был очень на него похож. К счастью, я еще не носил очки. Чтобы окончательно завершить образ, в качестве оружия я взял с собой саблю, но принес ее в чехле. Тогда наша директриса направила меня прямиком в двери школы, чтобы я вернулся домой.