Долг

Дверь откатили до упора. Все, кто сумел втиснуться, стоят в проеме, навалившись на поперечную доску, курят, вертят головами. Я курю, где сидел, роняю пепел на пол – потом выметем, в углу видел веник. Щелчком поверх голов выстреливаю свой окурок в небо. Надо поспать. Я ждал этих минут целых два года – и вот: устал и скучно. Зачифирить бы по-вечернему. Обычный чай в бумажных пачечках при шмоне отобрали, но у нас с Валькой чай в железных банках, сувенирный, с неграми на этикетке. Такой не отбирают, полагая, что если сувенирный, дорогой, то мы его переводить в чифирь не станем. Ну что тут скажешь? Идиоты... Однако дров возле буржуйки нет. Значит, обойдемся. Вообще пора бросать и отвыкать, иначе дома засмеют. Подушка хилая, а я люблю, чтоб голова была повыше. Устраиваюсь на боку, шинелью прикрываю ноги, китель внакидку поверх плеча – авось не помнется, – фуражку сую под подушку. Сапоги я поставил под нары и теперь беспокоюсь: а вдруг какой-нибудь дурак их в шутку ночью выкинет? Ну чем не шутка – дембель без сапог? Армейских шуток я боюсь, они непредсказуемые. Взрывпакет подбросить в полевой сортир, суровой ниткой член к кровати привязать, зубную пасту выдавить в сапог...

Вагон качает, надо спать. Не спится.

Когда до дембеля осталось меньше месяца, ко мне пришли. Никто не гоношился, не махал кулаками – передо мной особо не помашешь, пусть даже те четыре старика, что явились вечером в казарму, были равны со мной в правах. Я выгнал лишних из курилки, мы сели там и стали разбираться. Да, парни потеряли всё, когда нас с Валеркой застукали. Однако же и я всё потерял, и на губе отсидел, и под следствием.

К тому же парни знали про Караева, про мой чемодан и общак. Я ничего им не был должен, мог упереться и послать подальше – едва ли четверо на одного полезут, это против дедовских понятий. Беда была в том, что я сам чувствовал себя виноватым перед ними. Будь мы со Спиваком поосторожнее... В конце концов, рванули бы кустами, старлей в окно бы не полез, мы успевали смыться и мешок заныкать – потом пусть сколько хочет гнобит.

– Ладно, – говорю, – что вы конкретно предлагаете?

Оказалось, дембеля пришли не просто так права качать, они уже подсуетились малость.

– Много собрали?

– Да много, полный мешок почти.

– Что за хабар?

– Да как обычно.

У них был даже список с ценами: я посмотрел – цены нормальные, работать можно.

– «Ява» в мягких пачках или в жестких?

– Вроде в жестких.

– Знать надо... Кольца не возьму.

Дембеля вперебой убеждают меня, что кольца надо толкнуть обязательно. Всем известно о проблемах с ними, поэтому и цены низкие, можно закалымить хорошо. Еще раз смотрю список. Изрядно накопилось барахла с тех пор, как запугали самовольщиков. Дембеля уверяют: если я согласен, они по ротам еще соберут.

– Как навар будем делить?

– Поровну, на пятерых.

– А если бы вас десять человек пришло?

Парни замялись, крыть им нечем. Забор технического парка прямо за казармой – вперед прыжками, потом разделите на четверых. А не желаете – будет по-моему.

– Ваши собственные вещи есть в хабаре?

– Есть немного.

– Своим добром рискуете, не только чужим?

– Ты это брось, Серега, – говорит тот, кто держит себя старшим. Я его знаю: писарь из третьего батальона. Осенью в отпуск ездил, и с той поры толкнуть хабар ему никак не удается. – Давай без риска, на хер.

– И вы вещмешком по полку не несите. Частями, в карманах... Ару-каптерщика знаете? Вот ему и сдавайте.

– А как же «ВЭФ»? Он же здоровый, сука...

– Твой приемник, да? – спрашиваю писаря, но мог бы и не спрашивать. – Вот и придумай сам.

– Когда пойдешь?

– Так я вам и сказал. Да ладно, без обид, я сам еще не знаю. Как получится.

Давай без риска... Если меня заметут, я махом загремлю в дисбат. Зачем мне это надо? Может быть, я еще передумаю. С дембелями договариваюсь так: за пару дней они хабар стаскают к Аре и будут держать рты на замке. Если кто-то посторонний подойдет ко мне и намекнет, что слышал про ходку, – все отменяется. Назавтра вечером в каптерке узнаю: писарюга уже приволок свой радиоприемник – нагло приволок, открыто, и другие тоже принесли. Ара говорит, что зря я это делаю и надо бы толкнуть до кучи пару его «Командирских». Потом меня ловит в клубе Спивак. Ты что, одурел, говорит мне Валерка, по всему полку уже болтают. Дело гиблое, но если я решил идти, он пойдет тоже. Да ты не суетись, отвечаю, никуда я не пойду скорей всего. Сам понимаю, что опасно. А если пойду, то не раньше субботы, ночью, чтобы в воскресенье к вечеру вернуться. Только бы кросс не объявили в воскресенье – тогда не смыться, там по номерам считают. Валерка говорит, что дело дрянь, но он пойдет со мной в субботу, и надо бы узнать, какая рота будет в карауле. Да плюнь на все, говорю я Валерке. Никуда мы не пойдем. Пусть сами попробуют, если такие крутые...