Долг оплачен

А я не решилась посмотреть ему в глаза. Пялилась, только когда он отворачивался. Мужчина обулся и поймал мой заинтересованный взгляд. А я, как в школе перед директором, который меня отчитывает, зарделась и уткнулась носом в свою тарелку.

— Давай, Сашенька, выпьем, — чокнулась с мужчиной бабуля. — Вы только дом не продавайте. И приезжайте сюда на Новый год. На чердаке, Саша, ёлка пластиковая, муж мой ещё покупал…

— Ба!

Похоже, бабуля что-то спутала. Голыми в бане мыться — не значит пожениться.

— Что?! — удивилась бабушка, глядя то на меня, то на Александра, который скромно усмехался, потупив взгляд.

— Ничего, продолжайте, — сказал мужчина и принялся есть картошку.

— Печи надо бы раз в неделю топить, но вы хоть не забросьте дом.

А Санчес как ни в чём не бывало тряс своей чёрной шевелюрой в знак согласия. И бабку понесло…

— Девушка она приличная, школу с серебряной медалью окончила и музыкальную с отличием.

— Да, блин!!! Бабушка!!! — возмутилась я и остановила её руку, когда она уже подливала себе водку. А у старушки слёзы на глазах.

У меня её глаза, серо-голубые. А когда намокают, становятся небесно-голубыми. Моя бабуля, божий одуванчик, смотрела на мексиканца ясными глазлнками и такую ересь несла, что провалиться мне сквозь пол.

— Работать вынуждена, кровиночка моя, — страдала бабуля.

— Саша, не слушайте её, — вот теперь у меня всё горело от стыда, не только щёки и уши, но и нос. И внутри всё полыхало от позора.

— А что такое?! — возмутилась бабуля, вытирая слёзы рукавом своей кофты. — Только, Сашенька, характер у неё, как у деда. Упрямая. Совершенно девочке это не нужно. Такую только измором брать, когда сопротивляется.

Я уже сгорела в огне от этого разговора. Быстро собрала тарелки и пошла их мыть вместе со сковородкой. И пошла в баню, чтобы подальше быть от этого кошмара.

Как же неприятно, когда взрослые лезут… А куда бабуля лезла? Правильно! Чужому человеку обо мне начала рассказывать. Будто я сама не смогу этого сделать.

Намыла посуду, баню закрыла на замки. Посуду вернула в дом, когда Александр выносил вещи к открытой двери гаража. Бабуля им командовала, как родным, показывала, что и куда класть в багажнике нашего старого Жигулёнка. Я попрощалась мысленно с домом, отключила электричество и повесила на дверь замок. Все ключи отправила в свой рюкзак, где у меня лежали бельл, планшет и документы с деньгами.

Последние свои сбережения бабушка отдала на то, чтобы я сдала на права. Нужно было кому-то возить её в деревню. Получала я права зимой, поэтому к осени уже была отличным водителем. Хорошо ориентировалась и смело вливалась в дорожное движение.

Бабуля забралась на заднее сидение, где сразу развалилась и прилегла. Александр сидел впереди, и его длинные ноги смешно торчали с согнутыми коленками.

Такой большой!

Занял всё своё сидение и мохнатой макушкой упёрся в потолок. Мы выехали из гаража. Я сбегала закрыла ворота, ещё раз окинула взглядом нашу дачку в деревни и вновь села за руль.

***

— Ба, заедем в посёлок, ты вроде хотела там молока парного взять? — спросила я, выруливая на деревенскую дорогу. Бабка что-то буркнула нечленораздельное и больше не отзывалась.

— В посёлке есть интернет? — спросил Александр.

— Да, интернет ловит, а денег на интернет нет, — с прискорбием призналась я.

— А банковская карточка у тебя есть? Я найду интернет, деньги тебе скинут.

— Нет банковской карточки.

Он неожиданно всплеснул руками, напугав меня. Я втянула голову в плечи и покосилась в его сторону. Сатир в негодовании. Сатир удручён.

— Прости, — виновато усмехнулся он. — Темперамент южный. Всё на эмоциях.

Если такая реакция на отсутствие у меня банковской карточки, то представляю, что будет, если он какой-нибудь боевик начнёт пересказывать. Полетят клочки по закоулочкам.

Позабавило.

Это же так интересно, столкнуться с чем-то совершенно чужеродным.

— Не волнуйся, мы что-нибудь придумаем, — заверил меня Санчес, и в голосе была такая уверенность и строгость, что я ничуть не сомневалась в его словах.

— Саша, а чем вы занимаетесь? — спросила я, прибавив газа, потому что выехала на трассу.

Я представляла Александра с гитарой и в национальном мексиканском костюме где-нибудь в переходе. Он с ансамблем мексиканских песен и плясок собирает деньги за представление. И красиво поёт мексиканскую народную, блатную, хороводную. Кукарачу…

— Логистика, — взял всё испортил.

— Курьер? — вопросительно глянула на него. Не похож на курьера.

Он широко улыбнулся, догадался, что я не знаю, что такое логистика. Его улыбка была такой красивой. Сразу превращался в доброго, весёлого сатира. Как я могла подумать, что он страшный? Красивый.

— Курьер, — кивнул он. — Эмилия, а сколько тебе лет?

— Восемнадцать, а тебе? — перешла на «ты».

— Двадцать девять, — почему-то сказал грустно.

Я присвистнула. Старый. Красивый, но старый.

— А как ты попал в болото?