Долг – Отечеству, честь – никому…

Показания штаб-лекаря Николаевского морского госпиталя Петрушевского во всей этой истории – ключевые. Из них мы узнаём, что Казарский был болен уже с конца мая. После того как флигель-адъютант вместе с приятелями – доктором Петрушевским и полковником Скорабелли – сходил в баню, ему стало хуже. Приехав 9-го июня к Петрушевскому, больной объявил ему, «что Одесское мороженое наделало ему беды, и просил медицинской помощи». Жалобы, которые предъявлял пациент, характерны для серьёзной патологии дыхательной системы: усталость, быстрая утомляемость, колющие боли в груди, неприятное чувство, когда то бросает в жар, то начинается озноб. Однако, надо думать, от доктора не укрылось главное: у больного появился опасный признак пневмонии – затруднённое дыхание. 10-го июня Казарский слёг. Доктор Петрушевский начинает проводить лечение (к сожалению, кровопусканий, пиявок и «прохлаждающих» лекарств в данном случае было явно недостаточно).

Кроме того, в показаниях доктора имеют место важные слова: «живя в трактире, имел сомнение и недоверчивость ко всем, говоря: «я боюсь, чтобы меня здесь не отравили»… В продолжении болезни «Казарский был всегда в таком сомнении», что когда подавали ему чай и два раза бульон из трактира, то он не употреблял его до тех пор, пока доктор не попробует, и он должен был ходить в кухню приказывать хозяйке самой готовить бульон, сам приносил его и в присутствии больного пробовал».

Повторюсь в который раз: флигель-адъютант Казарский был одержим боязнью быть отравленным.

* * *

Показания доктора Певницкого лишь дополняют рассказанное его коллегой, и он впервые озвучивает диагноз: «Казарский говорил… при докторе Петрушевском, что он, после сильного дождя, случившегося за несколько дней до его болезни, бывши в большом поту, прохаживался по бульвару, и с того времени начал чувствовать боль. Болезнь была… воспаление легких».

Старший доктор морских госпиталей Врачко показал: «…Навещал больного, который о подозрении в отравлении себя ничего не говорил, ни малейшего признака отравления на больном не заметил. Способ лечения больного доктором Петрушевским признал рациональным и по смерти рапортовал по начальству, что «флигель-адъютант Казарский умер от нервной горячки, в последствие прошедшей воспалительной болезни»».

Горбунов: «Старший доктор Николаевского морского госпиталя Летниковский показал согласно со своими коллегами».

Показание «чиновника не у дел 7-го класса» Охоцкого на вопрос следственной комиссии: «На кого он имеет подозрение и догадки в отравлении Казарского?»:

«…В особенности ни на кого; но купец Коренев… рассказывал, в присутствии аудитора Рубана, которому Петрушевский говорил, что Казарский отравлен в доме Тулубьева, и в доказательство ставил пятна на полу. Говорил это Петрушевский при бывшем у Рубана мичмане Ботове».

Иван Горбунов: «Купец Коренев показал, что он об отравлении Казарского слышал от Рубана. Рубан написал донос, а он, Коренев, подал его жандармскому полковнику Гофману, по его, полковника, просьбе.