Долг с глушителем

– Да. Это очень скромно. Но почему ты желаешь этого?

– Мне откровенно не нравится когда такое же лицо, как у меня, носит человек, находящийся в розыске, причём с двух противоположных сторон. Его ищут как правоохранители, так и боссы уголовного мира.

– Я не представляю весь мир криминала. Даже у нас в городе есть люди, которые поддержат и укроют, при необходимости, Садовника.

– Это ты про Афоню?

– Ты в курсе его дел?

– Нет. Я даже в отношении твоих не в курсе. Только краем уха слышал, что есть в городе такой серьёзный человек – Афоня, он даже депутат какой-то. Кстати, в отношении твоих дел. Как я понимаю, Барон, в какой-то мере, несёт ответственность за них. Не так ли? Я имею в виду различные криминальные акции, за счёт которых ты живёшь.

– Ты правильно сказал, именно так – в какой-то мере. По состоянию своего здоровья сам он участвовать в них не может, занимается подбором людей, которые на это способны.

– Так вот, если ты меня возьмёшь к себе на службу, то это не будет входить в мои функции. Пусть Барон так и будет заниматься подобными делами. Я не хочу стать составной частью криминалитета. Мои обязанности будут сводиться только к защите тебя от Садовника.

– И к ликвидации самого Садовника, – категорично добавил Говорун.

Васильев понял, что они договорились, встал и заявил:

– Да, и к ликвидации Садовника.

– Ещё вот что, – сказал Говорун. – Ты упомянул свои навыки. Насколько мне известно, спецназ военной разведки – это диверсанты, а не охранники. Что ты умеешь?

– Диверсант хорош только тогда, когда он отлично знает свое дело. Его изначальное, так сказать, умение сводится к обману любой охраны. Вдобавок, говорил я не про навыки охранника, а про свои боевые. У меня с ними всё обстоит наилучшим образом. Стреляю я на устойчивую оценку пять, при чем быстрее других. Об этом говорит хотя бы тот факт, что я в свои пятьдесят два года всё ещё жив. Да и ты сам мог убедиться в моих навыках стрельбы.

– Считай, что мы договорились. Когда к работе преступишь?

– Завтра с утра.

– Начнёшь с чего?

– С осмотра дома и двора. Кое-какое оборудование я с собой принесу. Хочу отдельные технические моменты проверить. Не будешь возражать?

– Не буду. Иди и позови ко мне Барона. Я объясню ему временные перемены. Он, думаю, возражать будет, но я знаю, что ему сказать. Тем более, что оплату я ему оставлю прежнюю, хотя, задачу несколько упрощу. Ты завтра пешком придёшь? Может на своей машине? Или за тобой мою прислать? Всё таки живу я на окраине города, – Говорун показывал, что знает и машину Васильева, и домашний адрес.

– Да, скорее всего, пешком. Моя машина слишком заметна – она сильно отличается от современных. Лучше не показывать нашу связь. Это может насторожить Садовника. Твои машины тоже знают те люди, которым это положено.

– Как хочешь.

Сергей Тимофеевич вышел из кабинета и сразу попал под испытующие взгляды охраны и полковника Воробья.

– Барон, тебя шеф зовёт, – сказал Васильев.

Барон тут же вошёл в кабинет.

Сергей Тимофеевич шагнул к охраннику, который забрал его пистолет, протянул руку и заявил:

– Оружие!

– Зачем оно тебе? – выдал охранник. – Всё равно мы тебя хоронить скоро будем.

– Сначала я тебя похороню. Оружие! Тебе начальник охраны приказывает. Быстро!

– Верни оружие новому начальнику охраны! – сказал Барон, вышедший из кабинета, не терпящим сомнений, приказным тоном.

Полковник Воробей отвёз Сергея Тимофеевича домой. Он всю дорогу молчал и только у подъезда, уже остановившись, задал риторический вопрос:

– Значит, вы теперь стали начальником охраны Говоруна.

– Значит стал, – ответил Васильев, не упоминая о временности своего статуса.

– С Бароном будьте осторожнее. Он вам этого не простит. Будет исподтишка гадости делать, подставлять где можно, и где нельзя.

– Спасибо. Я буду осторожен.

Сейчас ментовский полковник уже не выглядел тем лакеем, каким смотрелся в доме Говоруна. Видимо, Воробей прекрасно знал, когда, как и с кем следует себя вести. Голос его обрёл прежнюю властность, глаза смотрели строго и внимательно, словно перед ним был его подчинённый.

Всё было совсем не так, как сорок минут назад. Но сам Воробей, при этом, прекрасно понимал, что Васильев видел его поведение, слышал голос и, наверняка, сделал собственные выводы. Именно потому ментовский полковник старался казаться особенно грозным. Топорщил седые усики и говорил нравоучительным, не терпящим возражений, тоном. Но Васильев делал вид, что не обращает на всё это никакого внимания.

– Когда вы приступаете к исполнению новых обязанностей? – осведомился Воробей.

– Этот момент мы с Говоруном уже обговорили, – ответил Сергей Тимофеевич.

Эти его слова сразу поставили точку над «и» – показали, что обсуждать свои дела с ментом, отставной майор не собирается. Васильев на прощание пожал полковнику руку и пошёл в сторону своего подъезда, так ничего и не объяснив.

– Проблемы будут – звоните, – в спину ему сказал Воробей.

Васильев даже не обернулся.

Дома он сразу позвонил полковнику ФСБ Соловью.

– А я уж думал сам вас начать разыскивать, – заявил тот. – Здравствуйте, Сергей Тимофеевич. Какие у вас новости?