Долгая ночь

Вот только Сталь она видела в сумерках. И могла допустить, что это была игра света. А на этот раз… знакомый, но нереальный пёс стоял на речном берегу среди бела дня. Гроза попыталась настроить зрение, и пёс начал то увеличиваться, то уменьшаться в размерах. Но она узнала эти глаза непонятного жёлтого цвета… глаза, которые оставались неподвижными, даже когда перед ними дрожали и проплывали другие собаки.

Полуволк тоже умер на ледяной реке — предатель, не заслуживший больше называться Альфой. Хотя другого его имени Гроза не знала.

— Ты не можешь стоять там, — гневно зарычала она. — Ты же умер!

Чем бы ни был этот пёс — призраком, галлюцинацией или странным розыгрышем Всесобак, — но слова Грозы задели его за живое. Он передёрнулся и исчез.

Гроза медленно подошла к реке и осторожно окунула в неё сначала лапы, потом живот и, наконец, морду. А когда вытащила голову из воды, мир вокруг стал чётче и яснее. Как будто она смыла всю пыль, застившую ей глаза.

«Я ошибалась. Я не сплю — но и не в полном сознании. Мне не следует доверять всему, что я вижу».

Гроза поняла: ей всё же необходимо выспаться. Но что, если это не поможет и плохие собаки не перестанут являться к ней в мутных видениях? Не ровен час, и она неосознанно погонится за Сталью или полуволком. А на пути подвернётся какая-нибудь собака. От мысли о том, что с ней может случиться, шерсть на спине Грозы встала дыбом.

«Вернусь домой, удостоверюсь, что Дейзи и Колючке полегчало и все собаки в безопасности, обговорю с Дротиком, что сказать Альфе, и тогда… уйду в лес, найду укромное местечко и прилягу».

Гроза возвратилась к копне травы и несколько раз энергично встряхнулась. Подсушив шерсть, она поспешила обратно в лагерь. Сердце нервно колотилось. Всю дорогу, пока собака бежала по лугу и петляла между деревьями, она упорно избегала смотреть на склон холма, поднимавшийся к лагерю. И старалась не обращать внимания на странные силуэты, мелькавшие в уголках глаз. Гроза понимала, что они не реальные. Огромные зелёные жуки величиной с её голову были всего лишь листьями, колыхавшимися под дуновением ветерка Жёлтые глаза лис, то и дело сверкавшие в подлеске, были бликами света Собаки-Солнца. А странный запах, забивавший ей нос, был ароматом травы, зажатой в её зубах.

В убежище патрульных Гроза застала только Дейзи. Колючки в логове не было. Сердце Грозы запрыгало. Она быстро бросила траву:

— Дейзи, где Колючка?

Маленькая белая собачка перекатилась на бочок и тихо проскулила:

— Ох, Гроза! Не волнуйся. Колючке стало лучше. Луна и Жук повели её на прогулку — глотнуть свежего воздуха.

— Ну, тогда ладно, — расслабилась Гроза. Но ей не удалось унять бешеный стук сердца Хуже того, оно вырвалось из груди и застучало у неё прямо в глотке. — А тебе-то самой хоть полегчало?

— Немного, — ответила Дейзи, не сводя с неё глаз. Гроза вдруг оказалась в луче яркого света. — А ты как, Гроза? Ты тоже съела плохую добычу?

Гроза прижала уши:

— Нет. Я в порядке.

— Должно быть, мне померещилось… Но вид у тебя неважный… Пожалуй, тебе лучше вернуться в своё логово.

Гроза заколебалась, борясь сама с собой.

«Я же уже решила, что не прилягу, пока не обсужу Дротиком, как нам правильней поступить. Хотя… здоровые собаки не видят того, чего на самом деле нет. Может, я и вправду заболеваю. И небольшой отдых пойдёт мне на пользу».

Выйдя из логова патрульных, Гроза поискала глазами Дротика. Но не увидела его. И это помогло ей принять решение. Она только приляжет — но не в самом логове. Там холодно и темно, и её легко может сморить долгий сон. Она приляжет у входа в логово, на солнышке, откуда удобно наблюдать за стаей. Отдых вернёт ей способность смотреть на вещи здраво.

Гроза улеглась, положив голову на передние лапы. На поляне не было никакого движения, и в лагере стояла тишина. Наверное, многие собаки покинули его по разным делам. А остальные тоже отдыхали в сторонке от заболевших собак. Гроза увидела Луну, Жука и Колючку. Они медленно возвращались, ободряюще подстёгивая друг друга хвостами. «До чего же похожи на мать её дети, — подумала Гроза. — Настоящие пастушьи собаки, с такой же длинной, шелковистой шерстью чёрно-белого окраса». Но и от отца они кое-что унаследовали. О Порохе напоминали и их внушительный рост, и ширина грудины, и уши Колючки — высоко поставленные и висящие, а не стоящие, как у Луны.

У логова Альфы вдруг возникла суматоха. До Грозы донеслось писклявое повизгивание, и собака напрягла мышцы, готовая в любой момент вскочить. Но её вмешательство не потребовалось — четыре комочка выкатились наружу поиграть.

— Шш! — ласково пожурила щенков Альфа, следуя за ними попятам. — Играйте спокойно, не шумите. Некоторым собакам нужно поспать.

Послушавшись Маму-Собаку, Грызушка, Кувыркушка, Пушинка и Крошка завертелись на траве, только тихо посапывая от удовольствия. При виде этого на сердце Грозы потеплело. Щенки были резвые и юркие — живые сгустки энергии. И уследить за ними всеми одновременно было трудно.