Долгий, крепкий сон

Он кивнул и увел ее из комнаты. Тем временем мужчины сгрудились небольшой кучкой в центре гостиной, и я смогла их рассмотреть. Двое уже в возрасте — тот, который разговаривал со мной, и еще один, такой же крупный, но с длинной седой бородой. Четверо других выглядят гораздо моложе. Двое примерно моего возраста, еще двое — совсем мальчишки. Один из молодых парней, со светлой стрижкой, коротко подстриженной бородой и широкими плечами, показался мне смутно знакомым. Где-то я его видела.

— Прошу вас, садитесь, — нарушила я молчание.

Все посмотрели на главаря, но он только сердито мотнул головой.

— Мы не задержимся в этом доме. Мы только зашли предупредить вас, Джулиет Эпплбаум. Держитесь подальше от семьи Хирш. Вы там не нужны.

Ага. Дядюшки.

— А вы, наверное, брат Эсфири Хирш. Приятно познакомиться, — с улыбкой ответила я.

Такова уж работа федерального защитника, что через какое-то время страшные люди тебя уже не пугают. Все мои клиенты были страшными. Среди них попадались и бандиты, в наколках с ног до головы, и нервные грабители банков, привыкшие спускать по тысяче долларов в день, и налетчики-угонщики с девятимиллиметровыми пистолетами «Глок». Как адвокат и, зачастую, единственный человек, которому было до них дело, я нередко становилась их исповедником, поверенным и даже другом. Я научилась за каждым преступлением видеть человека. И мужчина, который сейчас стоял передо мной, несмотря на свой грозный и опасный вид, тоже человек. Старик-еврей. Как мой отец, но только в меховой шапке.

— Неважно, кто я! — взревел мой невоспитанный посетитель.

На его крик прибежал отец.

— Папа, иди наверх, посиди с Руби, — отрезала я.

— Но… — попробовал возразить он.

— Папа! Мне нужно, чтобы ты посидел с ней. Я не хочу, чтобы она испугалась.

С явной неохотой отец стал подниматься обратно по лестнице.

Я развернулась к дяде Ари, тычущему пальцем мне в лицо.

— Хватит кричать, — сказала я. — Ребенка разбудите.

Вперед вышел блондин — тот, который показался знакомым.

— Мы пришли попросить вас не вмешиваться в дела Ари Хирша. Вот и все. — Он говорил с легким акцентом.

— Мы не просим! — завопил главарь. — Мы предупреждаем! Не лезь не в свое собачье дело, ты, churva!

В этот момент открылась дверь, и в комнату вошла мать.

— Churva? — возмутилась она. — В моем доме кто-то произнес слово «churva»? Что здесь происходит? — Она посмотрела на меня, потом на мужчин в центре гостиной. — Иосиф? — удивленно проронила она. — Иосиф Петровский, что ты здесь делаешь? И что скажет твоя мать, когда я расскажу ей, как твои друзья называют мою дочь шлюхой?

Глава девятнадцатая

Ругань матери в один момент привела в чувство моего зазнавшегося троюродного племянничка и банду злобных хасидов. Их главарь поднял кулак и прорычал:

— Это предупреждение.

Пожилой седобородый мужчина, который молчал все это время, дернул за руку своего расшумевшегося сообщника. Затем повернулся ко мне и произнес мягким, но от этого почему-то еще более зловещим голосом:

— Мы все одна семья.

Я молчала.

— И мы защищаем друг друга.

— Отлично, — порадовалась за них я. — А я-то здесь при чем?

Он слегка улыбнулся.

— Просто вы должны это знать. Вот и все.

— Послушайте, вы, — влезла мать. — Да кем вы себя вообразили, еврейскими братьями Гамбини? А ну, быстро убирайтесь из моего дома. Вон, немедленно, или я позвоню в полицию.

Не обращая на нее внимания, старик смотрел на меня. Я не дрогнула и произнесла:

— Думаю, вам лучше уйти.

— Вон, все вон! — Мать ухватила за руку ближайшего парня и потащила его к дверям. Он грубо стряхнул ее с себя, и она уставилась на него с открытым ртом.

— Прошу вас, уходите, — повторила я.

— Хорошо, — согласился старик. — А вы, надеюсь, больше не будете обсуждать моего племянника.

Я промолчала.

— Что ж. Тогда решено. Спасибо, что уделили нам время. — Он кивнул и направился к выходу. Подождав, пока один из молодых парней откроет ему дверь, он вышел на улицу. Остальные последовали за ним.

Мой кузен уходил последним. Он подошел к моей матери, но та отпихнула его со словами:

— Убирайся из моего дома, Иосиф Петровский. Здесь тебя больше не ждут!

И он исчез за дверью.

— Ха! — возмущенно воскликнула мать.

— Да, именно. Слушай, мама…

— Что, детка?

— К чему это все, черт возьми?

— Ты меня спрашиваешь? Это ты у нас копаешься в дерьме. Так что расскажи мне ты, к чему это все?

— Во-первых, — возмутилась я, — в дерьме копаются журналисты. Я в дерьме не копаюсь. Во-вторых, что здесь делал Иосиф Петровский? И почему он явился с дядюшками Ари Хирша?

Мать скинула пальто и бросила его на стул.

— Во-первых, мне это кажется дерьмом. Во-вторых, я понятия не имею, почему Иосиф пришел с этими ужасными людьми.

— Но ты знаешь, зачем он приходил?

— Утром я говорила с Бэлой Петровской, матерью Иосифа. Ты ее знаешь, дорогая. Она была несколько лет назад на похоронах тети Цуни, тогда ты еще жила в Нью-Йорке. Кстати, там ты видела и Иосифа.

Я раздраженно заскрежетала зубами.

— Мама! Что ты ей сказала?

— Что тебе нужна помощь Иосифа.

— И все?

Она принялась стряхивать пылинки с юбки.

— Мама!