Долгий путь домой

– Теперь вот что… – губернатор взял его под руку, отвел подальше от вертолета. – Со следующего года здесь, – он обвел рукой пространство перед собой, – начнется строительство большого аэропорта. Все чартеры и рейсы с азиатского направления из московских портов уйдут сюда. Улавливаешь объемы? Никаких тендеров. По стройке есть решение правительства, финансирование федеральное. Общий объем тебе, конечно, не по зубам, подавишься. Пока я в силе, по поставкам бетона и металла замкну на тебя миллиарда четыре. Освоишь?

– Можно шесть, – не раздумывая сказал Лядов. – Я освою.

– Ну смотри! – губернатор сфотографировал Лядова долгим немигающим взглядом. – Шесть так шесть. И коротко хохотнул: – Поделишься потом. Когда я стану старый, больной и бедный…

Лядов отмолчался. Глядя мимо губернатора, он скользил цепким взглядом по территории аэропорта, уже прикидывая, на чем и как он отмоет свои минимум десять процентов с шести миллиардов рублей. То есть шестьсот миллионов.

Ефим Моисеевич

сидел за компьютером. На мониторе светился файл «генеалогического компромата». Спец по выявлению родословных, обложившись научными фолиантами – в груде книг была и «История государства российского» Карамзина, – детализировал, шлифовал свое творение. Лицо Ефима Моисеевича светилось увлеченностью, энергией исследователя. Мастер получал профессиональное удовольствие!

Внезапно на экране возникло странное мерцание, будто в сети проскочил перебой электроэнергии, и файл исчез… Вместо него на мониторе появилось сообщение «Сбой системы. Файл утерян без возможности восстановления». И тут же компьютер задал вопрос «Восстановить? Да? Нет?»

– Это как?! – заговорил сам с собой растерянный Ефим Моисеевич. – Если невозможно восстановить, то зачем это спрашивать? Это же так не бывает…

Растерянность крепла, переходя в панику. Находясь уже в смятении, он пугливо кликнул мышкой «Восстановить». Файл возник как ни в чём не бывало. Ефима Моисеевича посетила страшная догадка: там, в его компьютере кто-то был… Он отпрянул от экрана. В полном смятении выскочил в коридор, споткнулся о швабру уборщицы, елозившей пол. Нервически заорал:

– Что вы здесь трёте, трёте! Здесь некому делать грязь!

– Если вы не будете ходить, так и грязи не будет, – лениво пробурчала директору уборщица, протащила швабру через его ноги и заелозила дальше.

Ефим Моисеевич посмотрел на свои новенькие лакированные туфли, замызганные грязной тряпкой, вернулся в кабинет. Не входя в него, из-за порога опасливо глянул на компьютер. Файл невозмутимо пребывал на экране. Поверх текста находилось сообщение «Файл восстановлен без возможности его использования». Ефим Моисеевич медленно подошел к своему стулу, медленно сел, не сводя глаз с экрана. Покликал разные команды. Файл на них не реагировал, его можно было только закрыть или открыть. Он застрял в компьютере намертво, как арматура в бетоне. Как вещдок…

Компьютерный бог управления полиции Гейтс слил генеалогический компромат в свой компьютер, распечатал его для доклада генералу и заблокировал файл директору музея. Теперь он сидел за своим компьютером и потешался, наблюдая по скайпу за лицом Ефима Моисеевича, которое кривилось от панического ужаса, когда автор генеалогического компромата тыкал курсором команды, пытаясь оживить файл. Навеселившись, Гейтс взял текст и пошел к шефу.

– Ну что, слямзил? – спросил генерал Зарембо.

– Легко, – ответил компьютерный бог полиции. – И слямзил, и психологическое состояние автора визуально изучил. В панике человек.

– Как ты по компьютеру визуально его изучил?! – Этот парень каждый раз изумлял генерала.

– Легко. Включил ему скайп и посмотрел. Кино!

– Всё-таки ты не компьютерный бог, а хакер, – генерал хмыкнул, покачал головой: ну надо же!

– Бог может все! – сказал веселый Гейтс. – Разрешите идти?

4

Они шли из храма, взявшись за руки, по тенистой аллее старых лип. Над городом плыл от храма в небесное пространство колокольный перезвон. Малые колокола звонили к обедне. Мария Владимировна умиротворенно улыбалась, Грим покачивал головой, приговаривал под нос:

– Да-а… Ну надо же…

– Что, натерпелся, шустрый ты наш? – с ехидцей спросила она.

– Есть немножко… Я-то в церкви, если честно, ни разу и не был. Верующих уважаю, Бога поминаю. Всуе, конечно, типа «не дай Бог» или «Господи, спаси и помилуй», а вот так, чтобы по серьезному делу да от души в храм прийти – такого не было.

– Оно и видно, – поддела его Мария Владимировна. И деловито предложила: – Давай-ка, суженый ты наш, где-нибудь перекусим.

Они присели здесь же, под сенью лип, за столиком в летнем кафе. Меню было куцее, но всё, что им требовалось, в нем нашлось. Официантка быстренько принесла блины, сметану, какао. Грим с мольбой во взоре посмотрел на свою Машеньку. Она позвала официантку.

– Дайте-ка нам с утра пораньше сто граммов водки и селедочку.

Грим восхитился.

– Ты тоже выпьешь!?

– С ума сошел, чтобы графиня в одиннадцать утра пила водку и ела селедку?! Это тебе.