Долгий путь домой

Я поставила мешок на пол, развязала тесемки. Ткань скользнула на пол, открывая голову, а я быстро подняла взгляд на онемевших советников. И хотя, в первую секунду отпрянув, они быстро совладали с собой, непроизвольная реакция уже выдала их.

— М-мы не понимаем, о чем речь, — мотнул головой Шассу.

— Видите ли, — улыбнулась ему я, — кто-то решил, что я осталась одна и без поддержки. Что я уязвима, и выборам, которые состоятся завтра, легко помешать. Вы видите, что там лежит? Как вы думаете, у меня не осталось поддержки и я так уязвима, как говорят?

Советники скрипнули зубами и прищурились. Я была уверена, что они прекрасно поняли мои намеки.

— Я прошу вас уже сейчас стать моим советом, — продолжила я, — и помогать так, как вы помогали правителю до меня. Я все еще помню, как вы пришли ко мне с предложением перемирия и подарками накануне свадьбы. Давайте сохраним этот мир.

— Мы не знаем, кто убил вашего лекаря, — фыркнул Шассу.

— Да, вы не знаете, кто его убил, — согласилась я, — но вы знаете, кто его подкупил против меня. У меня есть свидетели.

— Мы за мир! — воскликнул Алхас, и его подбородок затрясся. — Мы за мир, госпожа!

— Я рада, — кивнула я, — потому что второго такого раза я не прощу.

На следующее утро к резиденции потянулась длинная очередь из поселенцев, желающих отдать свой голос. У входа поставили две урны. Я устроилась неподалеку от одной, совет занял место у другой. Каждый из жителей подходил и кидал камешек в ту урну, чью сторону принял.

Через несколько мучительно долгих часов моя урна наполнилась доверху, а в урне советников камни едва закрыли дно. С натянутыми улыбками признав поражение, вредные старики склонили головы и поздравили меня. Площадь наполнилась приветственными криками, которые отражались от стен зданий и превращались в звенящее эхо.

Я повернулась к начальнику охраны, стоявшему за моей спиной.

— Поднимусь наверх, чтобы меня все слышали. Приведите на балкон господина Кая.

Сердце готово было выскочить из груди, пока я шагала по ступеням. Слуги, выстроившись в ряд, тоже улыбались и старались сказать что-то приятное, когда я проходила мимо них. Но радости в моей душе не было. Лишь осознание, сколько еще предстоит сделать.

Двери балкона стояли гостеприимно распахнутыми. Вспомнилось, сколько раз мне уже приходилось выходить сюда, и даже на секунду показалось, что вон там, за ними, меня, как обычно, будет ждать Биру. Он улыбнется, протянет руку, которую придется принять, и будет долго и торжественно говорить.

Я помедлила на пороге, тряхнула головой, отгоняя эти мысли, и сделала шаг.

Площадь и улицы наполнились протурбийцами. Белые парики на головах девушек то и дело мелькали в желтоликой толпе. Мне махали платками, флажками и просто ладонями. Кричали пожелания, но в это свистяще-шипящем хоре чужой речи я едва ли могла что-то разобрать. Оставалось улыбаться поселенцам и тянуть время, прислушиваясь к шагам за спиной.

Появление Кая я скорее почувствовала. Казалось, дыхание в груди замерло от понимания, что он стоит совсем близко и сейчас, наконец, все узнает. Простит ли меня? Сможет ли понять мотивы? Или его обида окажется слишком глубока? И что я буду делать, если он так и не сможет смириться с моими поступками?

Стиснув ладонями перила, я посмотрела через плечо. Охрана вытянулась в дверях на карауле. Кай потирал запястье той руки, которой — как мне помнилось — был прикован в камере, щурился от солнца, с недоверием прислушивался к крикам толпы. Перевел взгляд на меня.

— Это день моей казни?

— Нет, — я улыбнулась, хоть больше всего в тот момент хотела разрыдаться, — нет, как ты мог такое подумать?

— Я уже не знаю, что и думать, — осторожно заметил он.

Жестом я пригласила его встать рядом. Кай с неохотой сделал шаг и стал заметен тем, кто стоял внизу. При его появлении толпа затихла. Стало слышно, как шелестит зимний ветерок в переулках.

— Где протурбийский муж? — поинтересовался Кай будничным голосом, делая вид, что изучает лица поселенцев.

— Я отдала его на растерзание Зевсу, — ответила я на нашем языке, чтобы охрана ничего не поняла.

Кай переменился в лице и резко повернул ко мне голову, и эта реакция вдруг меня напугала.

— Мой народ! — воскликнула я, обращаясь к поселенцам и тем самым не позволяя Каю уже ничего сказать раньше времени. — Теперь, когда вы доверились мне, пришла пора действовать. Никто не будет голодать. Я дам вам еду, которую теперь отберем у схуров мы!

— Да! — мгновенно оживился народ.

Кай продолжал сверлить меня взглядом, и хоть я не поворачивалась к нему, но ощущала это кожей.

— Никто не будет бояться. Я дам вам оружие схуров и научу им пользоваться, чтобы вы всегда могли защитить себя и своих детей!

— Да! — вторили мне протурбийцы.

— Вместе мы уничтожим всех, кто попробует нам помешать!

— Да!

— И сегодня, первым своим приказом, я решила помиловать схура-который-несет-смерть! Он больше никогда не причинит вред никому из вас! Вы можете не бояться, что он принесет смерть в ваши дома. Теперь мы сами понесем смерть схурам!

— Да!

Я стиснула кулаки.