Долгий путь на Бимини

– Нельзя и все! – звенящим от слез голосом закричала Элли.

– Пойми, я должен узнать… – Карререс вдруг осекся и растерянно потер затылок. Поглядел на выжидающего Ван Вогта. Бокор несколько секунд держал взгляд, потом отвел глаза, ухмыльнулся и одним движением сгреб раковины.

Элли благодарно сжала руку Карререса, заглянула в лицо. Тот ответил слегка смущенным взглядом, к которому примешивалась изрядная доля ностальгии.

– А тебе бы очень подошло простое легкое платье, – шепнул он со странной мечтательной улыбкой. Элли ошалело захлопала ресницами.

– Извини, погода не располагает, – смущенно пробормотала она, и Карререс рассмеялся.

– Так зачем ты поджидал меня, Ван Вогт? – спросил он у вернувшегося за стол старика. – Неужели лишь затем, чтобы напоить дрянным ромом?

– Разве этого мало? – удивился Ван Вогт. – Угостить ромом Барона Субботу – великая честь для любого из нас. Я готов служить всем, чем могу, для того, чтобы ты вернул свою силу…

Карререс пристально посмотрел на бокора и встал.

– Нам пора, – сказал он Элли, и та подскочила. Виновато улыбнулась Ван Вогту, едва заметно разведя руками.

– Спасибо за ром, – сказала она и засмущалась, услышав фырканье отвернувшегося доктора.

– На здоровье, деточка, – просиял бокор. – И имей в виду: в музей возвращаться не надо.

Элли увидела, как напряглась спина Карререса.

– А мы собирались? – растерянно спросила она. – Ах да, за медальоном…

Бокор ласково закивал.

– Пойдем, пойдем… – Карререс ухватил Элли за воротник и подтащил к двери.

– Игуана! – спохватилась она.

– Может, оставим? – Карререс с сомнением посмотрел на ящерицу. – Не нравится мне она…

– Но мне очень хочется взять ее с собой, – смущенно возразила Элли. – В конце концов, зачем-то Герберт принес ее сюда? – торжествующе добавила она.

– Это серьезный аргумент, – ухмыльнулся Карререс, и Элли поспешно подхватила маленькую клетку-переноску, которую с готовностью протянул ей бокор. Задремавшая было ящерица приоткрыла один глаз и зашипела. Элли посмотрела на нее со смесью испуга и отвращения, – Карререс уже обрадовался, решив, что она сейчас передумает, но Элли только решительно сжала губы и покрепче сжала ручку клетки. Решив, что ничего интересного не происходит, ящерица снова погрузилась в нирвану. Карререс и Ван Вогт торжественно пожали друг другу руки.

– Ах да, – спохватился на пороге Карререс. – Спасибо за поезд.

Ван Вогт лишь хитро улыбнулся в ответ.

Захлопнув дверь, Ван Вогт немного постоял, прислонившись к косяку и мечтательно улыбаясь. Потом, шаркая, прошел на кухню, взял со стола фонарик и потянул за медное кольцо в полу. Из открывшегося темного проема дохнуло холодом. Ван Вогт, зажав фонарик в руках и осторожно хватаясь за ступеньки, спустился в подвал. От липкого каменного пола разило, и Ван Вогт невольно поморщился. Шепча что-то, он зажег свечи, расставленные по кругу, вытащил из клетки в углу небольшого цыпленка и взял с полки каменный, очень грязный нож.

Примерно в это же время кусты у забора раздвинулись, и сквозь щель в ограде проскользнула маленькая щуплая фигура. Лицо человека было завязано несвежим клетчатым платком, оставляя открытыми лишь глаза, большие и яркие, как леденцы. Человек, колеблясь, смотрел то вслед Элли и Каррересу, то на бродящих по двору кур, будто не в силах выбрать. Наконец, убедившись, что доктор и его подруга идут неторопливо и скрыться им пока негде, он присел на корточки, горящими от любопытства глазами наблюдая за лениво роющейся в пыли птицей.

Маленькая, черная с металлическим отливом курица забрела на клумбу с табаком и настурцией. Озабоченно квохча, она присела среди цветов, подергивая хвостом. Когда курица, продолжая взволнованно кудахтать, встала, на земле осталось зеленоватое, в коричневую крапинку яйцо.

– Ух ты! – сказал человек в маске.

Воровато покосившись на окно, он скользнул к клумбе, схватил яйцо и сунул в карман. С сожалением посмотрел на кур, выбрался на дорогу и, пригибаясь и ловко прячась в высоком бурьяне, принялся догонять путников.

Цыпленок в руках Ван Вогта забил крыльями, и по подвалу, как вздох, прокатился легкий ветер.

– Дедушка? – окликнул Ван Вогт и склонил голову, прислушиваясь. Цыпленок затих, повиснув вниз головой и затянув глаза сизой пленкой. – Дедушка! – повторил Ван Вогт и заулыбался, когда пламя свечей ритмично задрожало.

– Я сделал, как ты говорил, – сказал он. – Барон с девчонкой идут. Ящерица с ними. У нас ведь все получится, правда? И знаешь, мне кажется, он не станет нам мешать. Он уже привык. Как только он поймет, что надежда мешает стать ему богом, он просто отойдет в сторону и даст завершиться начатому.