Долгий путь от любви до любви

— Джон, — я перевела взгляд на разгневанного мужчину, — все в порядке. Мы знакомы с мистером Вайтером.

— И очень хорошо, — немного двусмысленно присовокупил тот. Это что в его голосе, ревность?!

Джон растерянно переводил взгляд с моего насупленного лица на решительное лицо инженера.

— Ладно, — вдруг согласилась я и, чтобы, наконец, закончить эту неприятную сцену, так как на нас уже стали оборачиваться и шептаться, сказала: — Завтра. Я заканчиваю занятия в три.

— Я буду ждать возле школы, — ответил Роберт, — и не вздумай опять сбежать. Не сомневайся, я найду тебя, пусть мне и придется объездить всю Америку.

Я только согласно опустила голову и прошла мимо, стараясь не задеть его даже краешком платья. Джон молча помог сесть в машину, молча завел мотор и повез к единственному ресторану городка. Наверное, он понимал, что не имеет права расспрашивать о моей прошлой жизни, слишком мало мы еще знакомы. А сама я не торопилась откровенничать. И весь обед прошел в тягостном тревожном молчании.

* * *

Не помню, как провела день. Что-то играла, рисовала, показывала… Овалы, квадраты, круги… Нотный стан, диезы, бемоли… Бедные дети, какая рассеянная учительница досталась им сегодня. Когда я вышла в три, Роберт уже стоял, подпирая спиной колонну, украшающую портик.

— Пообедаем? — кивнул он в сторону центра. — Ты не против?

— Да, — ответила я кратко, желая одного: чтобы этого разговора вообще никогда не было. Я настроила себя на тяжелый бой. На неравную борьбу с Робертом и со своим сердцем. Поэтому была скованна и задумчива.

Прохожие заинтересованно оборачивались, рассматривая странную мрачную пару, идущую по тротуару не разговаривая, не касаясь, и не глядя друг на друга.

Выбрали столик в закрытой кабинке, сели, сделали заказ. Я искоса посматривала на мужчину, отмечая сосредоточенный хмурый вид, сжатые губы, напряженные плечи. Он боится меня? Знал бы он, как я боюсь его…

— Роберт, — начала я решительно, не дожидаясь, пока он соберется с мыслями, — хочу предупредить сразу: если ты пришел сюда, чтобы опять оскорблять меня, то я сейчас же встану и уйду. Я тебе не позволю…

— Что?! — поднял красные от усталости глаза Роберт. — Какие оскорбления, Софи? Я больше никогда в жизни…

Голос его дрогнул, и он резко замолчал, борясь с волнением.

— Хорошо, — я была само спокойствие, — тогда зачем ты приехал? Зачем преследуешь меня? В Нью-Йорке, здесь?…

Роберт молчал, только смотрел тоскливо и растерянно. Так, словно потерял опору в жизни и не знал, что делать дальше. Морщины стали глубже, кожа на худом угловатом лице натянулась, очерчивая скулы. Впалые щеки, чувственный контур рта, острый кадык, нервно дергающийся вверх-вниз.

— Чего ты добиваешься, Роберт? — меня понесла какая-та злая волна, неудержимо захотелось выговориться, высказать все, что было на сердце, всю боль, обиды, унижения. — Ты ведь победил. Отомстил мне. Я оставила тебе Лондон. Уехала из Англии. Я бросила все. Свою прошлую жизнь, друзей, дом. Так наслаждайся своей победой и оставь меня в покое.

— Не могу, — прошептал Роберт.

— Что?! — удивленно приподняла брови. Мне послышалось?

— Не могу. Мне не нужен Лондон без тебя, — мужчина пристально, с какой-то болезненной одержимостью смотрел на меня и не мог оторвать глаз. — Ты знаешь, Софи, я победил и проиграл одновременно. Лондон без тебя мне не нужен, и делать мне там нечего.

Я растерялась. Приготовившись к неравной борьбе, к насмешкам и оскорблениям, трудно было перестроить сознание. Своим тоскливым взглядом, странными признаниями Роберт выбивал почву из-под ног, заставлял сердце болеть и надеяться…

Принесли заказанную еду, аппетита не было, тем не менее, я взяла вилку и начала ковыряться в салате. Роберт ничего не ел, только пил воду из стакана.

— И все-таки, — отложила я прибор в сторону: нервное, злое состояние не давало покоя, толкало вперед, заставляя рычать и набрасываться, — зачем ты приехал? Если ты собираешься предложить мне стать твоей любовницей, то могу сразу сказать — я отказываюсь.

— Какой любовницей, Софи? — нахмурился мужчина и устало потер глаза. Потом положил руку на стол и попытался дотронуться до моих пальцев, я резко убрала их, спрятав руки под стол. Роберт тяжело вздохнул и продолжил: — Ты не можешь быть любовницей, Софи. Ты можешь быть только женой. Самой любимой на свете. Самой дорогой. Одной-единственной. Только так.

Это что? Я не понимаю. Его уклончивые ответы так ничего и не прояснили, только все больше запутывали.

— Что с Эммой? — холодно спросила, переводя взгляд на окно, и сердце замерло в страхе перед ответом.

— Какой Эммой?

— Ты что, забыл, как зовут твою жену?

— У меня нет жены! — отрезал Роберт.

— Хорошо, твою невесту, — фыркнула я, переводя взгляд на его лицо.

— У меня нет невесты, Софи! — резкий категоричный ответ, и уже тише и спокойнее: — Да, признаю. Я был круглым дураком, если хоть на секунду подумал, что смогу заменить тебя кем-то. Хотя тогда я не думал. Ненависть думала за меня.

— Так что с ней? — не отставала я.