Долгий путь в лабиринте

Он приближался к своему автомобилю. Улица была безлюдна. Оглянувшись, он убедился, что позади тоже никого нет.

Может, он галлюцинировал, сидя в кабинете у телефона?

Тилле сделал еще шаг и будто наткнулся на препятствие. В ДКВ был человек!

Он заставил себя открыть дверцу автомобиля, сесть за руль. Помедлив, скосил глаза на того, кто находился рядом. Это был тот самый прохожий - старик в сером мокром пальто.

- Поезжайте, - сказал Кузьмич, глядя в ветровое стекло.

- Куда?

- У нас будет длинный разговор. Все равно куда. Может быть, к вам?

- Дом под наблюдением. - Тилле тронул автомобиль.

- Я знаю. На выезде из Берлина пересяду назад, пригнусь - меня не увидят.

- Не боитесь, что отвезу вас в полицию?

- Дорога скользкая, а вы отвлекаетесь!

Почти всю оставшуюся часть пути они молчали. У начала шоссе, ведущего к замку, Тилле остановил машину.

- Пересаживайтесь. Мы въедем прямо в гараж.

Кузьмич вспомнил рассказ Энрико о посещении Вальдхофа. Тогда Андреас тоже с ходу вкатил в гараж.

Они сидели за низким полированным столом - старик в мешковатом штатском костюме, большеглазый, с копной седых волос, обрамлявших серое худое лицо, и пятидесятилетний мужчина в военном мундире, дородный и розовощекий.

Тилле откинулся в кресле, заложил ногу за ногу. В стенах родного дома он чувствовал себя увереннее.

- О чем будет разговор? Вы утверждали, что располагаете какими-то записями... Где они?

- Поставьте себя на мое место. Возили бы вы по Берлину эти документы? Первая же облава - и фотокопии вашего дневника в руках у гестапо.

- Заботитесь о моей безопасности?

- Кровно заинтересован в этом!

- Гляжу на вас и думаю: вот человек, о котором не скажешь, что он шантажист. И тем не менее...

- Чтобы рассеять ваши сомнения, продолжу цитирование. Желаете освежить в памяти подробности музыкального вечера у Рейнгарда Гейдриха? Или ваши мысли о нем? Быть может, вспомним о другом, скажем, о письмах Эрики Хоссбах, в частности о ее последнем послании?

Тилле потускнел. Он все так же смотрел на собеседника, но в его глазах была уже не ирония, а тревожное ожидание.

- Не беспокойтесь, - сказал Кузьмич, - Эрика жива, невредима. Кстати, ее подруга тоже.

- Их... не тронули?

- Зачем же! Они трудятся на вашу службу. Разумеется, под контролем... Да, мы проникли в ваш домашний сейф, а затем вышли на ваших людей в Баку.

- Хотите, чтобы и я работал на вас?

- После всего, что произошло под Москвой, это не такая плохая перспектива. Если германская армия встанет после подобного удара, то для того лишь, чтобы получить следующий, еще более мощный. И они будут нанесены, эти удары. Короче, самое страшное мы уже пережили. Для вас же это только начинается... Ну?

- Я должен подумать.

- Десять минут! - Кузьмин взглянул на часы. - А пока дайте ваш дневник.

- Вы сошли с ума! Где у меня гарантия...

- Слушайте! - Кузьмич сжал кулаки. - Не мы начинали эту войну. Так вот, я только лишь защищаю свой народ, близких, самого себя, черт возьми! Гарантия, сказали вы? Да вы ее держите в собственных руках. Гарантия - это ваша работа, не против своей страны, нет! Только против нынешнего режима в Германии. А он все равно обречен, этот ваш нацизм, будете вы с нами или же против нас. Но вы можете хоть как-то содействовать тому, чтобы во всем мире детей перестали пугать немцами. Ведь и у вас есть сын. Думаете ли вы о том, кем он станет, что будет у него за душой? Вам дается возможность не прятать глаза от своего парня, когда русские, англичане, американцы, французы, чехи, поляки, датчане, голландцы - когда все мы придем в Берлин и каждый взрослый немец будет держать ответ за то, что он делал во время войны!..

Тилле молчал.

Кузьмич прошел к окну, стал сбоку, зажег сигарету. Он долго курил, разглядывая залитый дождем парк.

- Возьмите!

Он повернул голову. Тилле держал в руке толстую книгу в блестящем зеленом переплете.

Вернувшись к креслу, Кузьмич взял дневник и бросил на стол. Казалось, его уже не интересует этот документ.

- На вас мундир вермахта. Почему?

- Переведен в абвер.

- Один?

- Туда передано мое отделение.

- Почему?

- Не знаю. Мне не объяснили.

- А ваши предположения?

- Не знаю, - повторил Тилле.

- Вас влили в "Бранденбург-800"? Быть может, в "Кавказский легион"?

- Этот последний является частью "Бранденбурга". Но пока мы самостоятельны.

- Кто ваш шеф?

- Эрвин Лахузен, руководитель аусланд-абвера.

- Хорошо... Как проходит по документам подруга Эрики Хоссбах?

- Ее имя Эстер Диас.

- Других имен нет?

- Думаю, нет.

- В Баку у вас только одна эта группа?

Тилле замялся.

- Говорите, ведь теперь мы союзники. - Кузьмич усмехнулся, достал новую сигарету. - А друзья должны быть откровенны.

Зазвонил телефон. Тилле взял трубку. Выслушав того, кто звонил, озадаченно поджал губы.

- Просят вас.

- Да, да, слушаю, - сказал Кузьмич в трубку. - Нет, у нас все хорошо.

Тилле принял трубку из рук гостя, механически приложил ее к уху. В телефоне звучали гудки отбоя.

- Это был один из моих людей, - сказал Кузьмич, отвечая на вопрос в глазах хозяина Вальдхофа. - Беспокоится за меня... Придет время, я познакомлю вас. Но мы отвлеклись. Так есть в Баку еще группа?