Долгий путь в лабиринте

А ведь Эссен предупреждал: встречи с ним могут состояться лишь в строго определенное время. На крайний случай возможно опоздание на час, только на один час, после чего сигнал безопасности убирается и встреча переносится на сутки.

Теперь же лейка торчит в окне полтора часа, если не больше.

Вывод: Эссен и Дробиш, если они не убиты в схватке с полицией, до сих пор молчат на допросах.

Мысленно он вернулся к разговору с Энрико. Есть ли смысл в поручении, которое должен выполнить Энрико, установив контакт с Андреасом? Да, есть. Сегодняшняя разведка у дома Эссена лишь подтвердила предположения, что оба немца оказались людьми мужественными, никого не предали. Но что известно нацистской контрразведке о работе Дробиша в замке, его связях? Пока это тайна. Проникнуть в нее необходимо, чего бы это ни стоило.

ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ ГЛАВА

1

Полчаса назад в зале ресторана «Фатерланд» зажгли свечи и выключили электричество. На белой стене заплясали искаженные тени сидящих за столиками людей. Казалось, зал обрамляло гигантское матовое стекло и за ним кривлялись некие загадочные существа. Чуть светлее было в глубине ресторана, возле эстрады. Там крутился под потолком круглый блестящий фонарь с прорезями, в которых мелькали разноцветные лучики. Желтые, красные, зеленые пятна ложились на головы и плечи танцующих.

Энрико ужинал и исподволь наблюдал за соседним столиком. Сейчас там сидели двое: Андреас и девушка. Вторая пара танцевала.

Оркестр прервал медлительное тягучее танго, на эстраду выскочила певица в черном трико и цилиндре. Лицо ее было вымазано черной блестящей краской, губы густо накрашены кармином.

Грянула фокстротная мелодия. Артистка запела:

In Afrika die NegerleinSie singen alle gleich:«Wir wollen deutsche Neger sein,Wir wollen Helm ins Reich» [53]

.

В зале засмеялись, стали подпевать. Новые пары ринулись к эстраде. Мимо Энрико протопали четверо эсэсовцев с подружками. Один из них толкнул столик — Энрико едва успел подхватить свечу, вывалившуюся из подсвечника.

Девушка Андреаса видела эту сцену. Она расхохоталась, что-то сказала спутнику. Тот равнодушно взглянул на Энрико и потянулся к пачке с сигаретами. Весь вечер он почти не притрагивался к спиртному, только курил. Временами морщился и встряхивал головой, как бы отгоняя неприятные мысли.

Позавчера Энрико провел половину дня и весь вечер у той самой сторожки в буковой роще, где Кузьмич встречался с Конрадом Дробишем. В этом месте единственная дорога из Вальдхофа сливалась с магистральным автомобильным шоссе. До самой ночи дорога была пустынна, лишь на исходе дня по ней проехал дизельный трехколесный грузовик, везший в замок брикетированный уголь. Тот, кого ждал Энрико, так и не появился. В качестве компенсации за неудачу в одиннадцатом часу ночи разведчик наблюдал воздушный налет на Берлин. Над городом встали белые кинжалы прожекторов. Горизонт озарился вспышками от залпового огня зенитных батарей. И вот уже воздух заполнился гулом самолетов. Внезапно стало светло: бомбардировщики вывесили «фонари» — светящиеся авиабомбы. Десятки маленьких ярких лун медленно опускались на парашютах, заливая окрестность мертвым зеленоватым светом. С земли протянулись к ним красные трассы пулеметов и автоматических пушек. Огненные пунктиры во всех направлениях прошивали небо, сбивали САБы. Но в небе вспыхивали новые «фонари». И вот уже грохнули взрывы, взметнулись к облакам, всплески рыжего пламени… Один из бомбардировщиков, схваченный десятком прожекторов, взорвался: на острие световых лучей вспух багровый пузырь, разлетелся тысячей брызг…