Долго и счастливо

Потом из ванны вытащили футболку с кровавыми пятнами, и все стало еще хуже. Полицейский не очень хорошо говорил по-русски, а Павел не знал английского, так пару слов где-то когда-то запомнил. Зато он хорошо говорил по-немецки, но этого языка полицейский и вовсе не знал. В результате на него нацепили наручники, и отправили в тюрьму. Павел даже особо не возмущался. Он и не из таких передряг выбирался когда-то. Хотя нет, из таких, пожалуй, не выбирался. Ладно, он все равно сейчас ничего не сможет изменить. Теперь, если эта дурища-секретарша (кой ляд принес ее в этот отель?) сможет сообщить Сашке Красовскому обо всем, то в дело вступят адвокаты и прочая тяжелая артиллерия, а если нет, то придется как-то выпутываться самому. Ну и ладно, он выпутается. Наверное. Янку только жалко, непутевую, взбалмошную, яркую, непредсказуемую девчонку, ворвавшуюся пару лет назад в его жизнь в снежном вихре на Альпийском склоне. С этими горькими мыслями Павел уснул, заложив руки за голову на жесткой койке маленькой камеры отделения полиции, небольшого турецкого города Сиде.

***

Маша шла по узкой улице вытянутого вдоль побережья городка, всматриваясь в названия магазинов, попутно улыбаясь многочисленным зазывалам, наперебой расхваливавшим свой товар. Но ей нужен был только один конкретный магазин. Наконец она увидела искомую надпись и бодро вошла внутрь. Звякнул колокольчик на двери, на звук высунулся продавец, степенный, смуглый, улыбчивый. Маша помнила его с прошлого года. И он тоже узнал ее.

Машу всегда поражала этот феномен – даже купив какую-то ерундовину, а иногда и ничего не купив, каким-то непостижимым образом ты надолго оставался в цепкой памяти турецкого продавца. Особенности национальной торговли? Мужчина улыбался ей так, как будто и дел у него никаких больше в этой жизни не было, только сидеть и ждать, когда Маша придет покупать его восточные сувениры. Но в этот раз Маше не нужны были сувениры, ей нужна была всего на всего лупа, обыкновенная лупа. Правда, в Турции не могло быть никакой такой обыкновенной лупы. Это была не лупа – а настоящее произведение искусства: деревянная ручка щедро изукрашена резным узором, также, как и латунный ободок, держащий линзу. Маша вздохнула, поторговалась для приличия, выпила предложенный чай, выслушала массу комплиментов, расплатилась, еще раз послушала, какая она, вся такая-расстакая и бодро двинулась в направлении одного очень уютного ресторанчика.

Там они в прошлом году отмечали родительский юбилей – тридцать лет совместной жизни. Какая-то там свадьба. То ли золотая, то ли серебряная. Родители и сами запутались. «Видишь ли, малыш, мы с мамой знакомы дольше, чем женаты. И по секрету тебе скажу – ты у нас, вообще-то, незаконнорожденная. Тебе было года полтора, когда мы с мамой все же наскребли денег на белое платье и шампанское» Мама смеялась и обзывала папу соблазнителем невинных студенток. На столе высились горы толстых отборных креветок, журчал фонтан, негромко играла напевная восточная музыка, пенилось пиво в высоких запотевших бокалах. «Юбилей с шампанским это так банально? Да, дорогой?»

Маша пристроилась в уголке, заказала неизменный кофе, салат, рыбу и выложила на стол лупу. Сейчас она чувствовала себя, по меньшей мере, Шерлоком Холмсом. Ей в руки попала загадка и она, Маша, должна ее разгадать, во чтобы то ни стало. Ха! Сейчас ее просто распирало от гордости.

Сегодня утром, проспав до полудня, Маша с радостью обнаружила, что краснота спала, не совсем, конечно, но лицо уже не светилось малиновым цветом. Она умылась, причесалась и тут вспомнила события минувшей ночи. И как она не уговаривала себя, что все это не имеет к ней ни малейшего отношения, мысли то и дело возвращались к Павлу. Павлу Сергеевичу. Как он там, на нарах? Почему-то турецкая тюрьма представлялась ей исключительно в виде казематов замка Иф, где с потолка капает вода, под ногами мечутся огромные жирные крысы, а в миску с вонючей тюремной баландой так и норовит свалиться какой-нибудь местный, отвратительный таракан. Ой, мама! На пляже ей сегодня было делать нечего и ноги сами принесли ее на место вчерашнего происшествия. Странно, люди купались в бассейне, как ни в чем не бывало. Она подошла ближе. Вчера лежак, где нашли Яну, был повернут спинкой к бассейну. Если бы не рука, свесившаяся вниз, может быть, ее и нашли бы только утром. Какая-нибудь мамочка с малышом наткнулась бы утром на бездыханное тело, вот было бы переполоху! А так ничего, купаются себе, и ведать не ведают, какая трагедия здесь развернулась. За что же арестовали Павла?

– Вы не знаете, где найти Салима? – спросила Маша, подходя к барной стойке.

– Салима? – переспросил бармен.

Маша достала из кармана юбки купюру, помахала у него перед носом и положила на столешницу, знаком показав на кофейный аппарат.